Но голос рассудка вовремя осадил его, напомнив, что как раз это делать ни в коем случае не следует.
– Что ж, вернемся к работе, – пробормотал он хрипло, стараясь больше не смотреть в ее вопрошающие глаза, затягивающие его словно в омут.
Они молча продолжили работу, сведя к минимуму обмен репликами, демонстративно не обращая внимания друг на друга. Алан чувствовал, что она так же отчаянно пытается контролировать себя, как и он. По настороженным взглядам, по молчанию, которое свидетельствовало о ее неуверенности, было заметно, что она напряжена.
К тому времени, когда он наконец заколотил последний гвоздь, в его голове созрело твердое решение: между ними необходимо установить определенную дистанцию, пока они не совершили чего-нибудь, о чем потом пожалеют.
Собрав инструменты, Алан решил эту проблему самым незатейливым способом. Пробормотав слова благодарности, он, даже не взглянув в ее сторону, направился в лес.
Дженни смотрела ему вслед. В горле стоял ком, а сердце защемило, когда она вспомнила, как бережно и нежно он трогал ее волосы, собирал их в пучок, теребил своими сильными пальцами.
С самой первой минуты их знакомства она слишком остро, слишком явственно ощущала притяжение к нему. А по некоторым признакам, в том числе и по этому поспешному бегству, она могла сделать вывод, что и он неравнодушен к ней. Неужели? Она стояла, ошеломленная внезапной догадкой. Неужели этот мужчина желает ее как женщину? Желает, но боится обидеть, причинить боль?
Медленно поднявшись на обновленное крылечко, Дженни вошла в хижину. Она увидела его постель, задвинутую в самый угол, посмотрела на свою кровать, которую он поставил перед очагом, и спросила себя, сколько же потребуется времени, чтобы он пришел к ней… или она к нему.
Одно Дженни знала наверняка: Утиный остров покинет совсем не та Дженифер Моррис, которая приплыла сюда.
Подходя к хижине пару часов спустя, Алан был преисполнен новой решимости и прежних сожалений. Только жесткий самоконтроль позволит ему начать очередной день, который, скорее всего, завершится муками плоти. Дженни юна, чиста и невинна, он же не так уж молод, развращен опытом и отягощен прошлым. Он должен держаться от нее подальше.
Но тут Алан увидел ее, и вся его решимость лопнула, словно большой мыльный пузырь.
Она сидела на ступеньках и выглядела лет на шестнадцать, не старше. Стройная фигурка купалась в лучах заходящего солнца. Она сидела, подтянув к груди колени и обняв их руками.
Он не в состоянии ничего ей дать, но зато очень многое хотел бы взять. И снова Алан мысленно поклялся не трогать ее и пальцем, но, увидев нерешительную ее улыбку, усомнился, сможет ли исполнить свой обет.