Со всех сторон тут же понеслись раздраженные выкрики:
– Еще чего!
– Совсем с ума сошла!
– Тебе надо, ты и занимайся!
– А я все напишу и без твоих дурацких занятий!
– Ленка! Тебе бы в прошлом веке жить! – перекрыл голоса ребят выкрик Изотова.
– Это почему? – удивилась Прокопчина.
– В октябрята бы вступила или в пионеры. Или в комсомол!
– Зачем? – удивленная Лена никак не могла понять, куда клонит Ромка.
– Затем! Это у них там было: «Будь готов!» – «Всегда готов!» А сейчас другие времена: хочу – иду на твои дополнительные занятия, хочу – не иду. Мое дело!
– Ромашка прав, – вступил в разговор Карамышев. – Ты, Прокопчина, прямо какое-то ископаемое животное. Динозавр. Нет, динозавриха!
Колька хотел добавить еще что-то, но все вздрогнули от стука, внезапно раздавшегося в конце класса. Это Филя Лаевский вскочил со своего места, уронив стул. Он подбежал к Карамышеву, схватил его обеими руками за моднючую толстовку и громко процедил в лицо:
– Если скажешь еще хоть слово – урою!
Карамышев был далеко не слабым товарищем, но Филин выпад был таким неожиданным, что Колька только по-рыбьи хватал ртом воздух и даже не пытался освободиться из рук Киркора. В классе повисла такая тишина, что из лаборантской высунулся Петр Михайлович.
– А-а! Вы еще тут, – сказал он и снова скрылся за дверью.
Киркор отпустил Карамышева, вышел вперед и встал рядом с Прокопчиной.
– Можете не ходить на эти занятия, – сказал он, – ваше дело. Но если хоть кто-нибудь… когда-нибудь… скажет ей хоть одно обидное слово… – Филя обвел взглядом класс, взял Лену за руку и закончил мысль: – Будет иметь дело со мной! Поняли?
Караваева во все глаза смотрела на пару, держащуюся за руки на виду у всего класса. Хрупкая русоголовая Лена, покрасневшая по Люськиному образцу и лицом и шеей, отвернулась к окну, зато Филя, сверкая яркими вишневыми глазами, бесстрашно глядел на одноклассников. Люська вспомнила театр, и ей до слез захотелось, чтобы Артем вот так же взял бы ее за руку на виду у всех: у Карамышева, Изотова, Наташки, а главное, на виду у Лизы Малиновской.
– Чего уж тут непонятого! – нарушила тишину Драгомилова. – Мы все поняли! Так, может, вы вдвоем и… позанимаетесь… э-э-э… русским языком… А мы, пожалуй, пойдем… – И она первая поднялась из-за парты.
Вслед за Наташкой из класса потянулись остальные, а Лена и Киркор все так и стояли, взявшись за руки.
Когда Люська вышла в коридор, к ней подлетела Драгомилова:
– Ну, видишь? Я была права – любовь творит чудеса! Все же жаль, что это не мы с тобой Фильку раскрутили. Дура ты, Караваева! И чего было пересаживаться…