С этими словами Мэг выплыла из комнаты, отчаянно вертя задницей. Последним гвоздем в гроб Великой и Ужасной Сью стало наличие у наглой Морин Рейли самой настоящей татуировки. Она вилась тонкой вязью по позвоночнику, чтобы разветвиться в более сложный узор практически на копчике. И в замысловатом этом узоре кельтских орнаментов отчетливо проступали тела сплетенных в объятии любовников! А когда развратная Морин Рейли виляла своими развратными бедрами, нарисованные любовники тоже двигались… крайне недвусмысленно!
Морин проснулась ближе к полудню, чувствуя себя отдохнувшей и посвежевшей. Потянулась, встала с кровати, лениво спустилась на первый этаж. Неутомимая Рози давно ушла на работу, и Морин почувствовала угрызения совести – ведь они проболтали с жизнерадостной толстушкой едва ли не до рассвета, расстались настоящими подругами, но Морин-то спала, а вот Рози…
Она вышла на крыльцо, залитое солнцем, и нарочно отвернулась от проклятой колонны – ЭТИ воспоминания сейчас ей были ни к чему. Сделала еще пару шагов, спустилась на одну ступеньку – и чуть не грохнулась, споткнувшись о коробку, стоявшую на самом краю. Странно, но на коробке было написано ее имя. В смысле, имя Мэг. «Мэгги Стар в собственные руки».
Рози! Наверняка ее рук дело.
С коробкой под мышкой Морин вернулась в прохладную темную прихожую. Она провела здесь всего одну ночь, но уже прекрасно понимала любовь Рози к этому дому. У него была душа. Морин казалось, что дом ей рад…
Не в силах справиться с любопытством, она уселась на нижней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, и вскрыла коробку. Под серебристой упаковочной бумагой, пахнувшей ванилью, обнаружилась шикарная темно-синяя джинсовая рубашка с настоящими – не поддельными! – серебряными монетками вместо пуговиц. Морин приложила обнову к себе, подошла к зеркалу. Сидит идеально, глазомер у Рози отличный, да и вкус прекрасный. Она уже собиралась бережно сложить рубашку обратно в коробку, как вдруг увидела, что там лежат еще и серьги, пояс, украшенный серебряными монетками, серебряная цепочка… На второй день «чужой» жизни у Морин появилось сразу несколько поводов для радости. Друзья, трогательные подарки… А Дика Манкузо она в этот список не включит, потому что даже мысли о нем способны разрушить всякую «нормальную» жизнь, хоть бы и чужую.
Улыбаясь и мурлыча под нос песенку, которую сегодня ночью раз пять передали по радио, она поднялась наверх. Решено, подарок она наденет вместе со своей единственной парой джинсов.
Звонок в дверь застал Морин в кухне, за чашкой кофе. Она вздрогнула и нахмурилась. Если это Дик Манкузо, то она его на порог не пустит. И все скажет в лицо. И… и… и пошлет за вещами в квартиру Мэг, вот! Если он действительно не собирается ее выдавать, то пусть творит добрые дела.