Глава 44. КУРАТОР ЕНДОВКИН
Случилось так, что как раз в эти дни приехал из столицы области на белой тупоносой «Ниве» главный «алмазник» Южного Урала Ефим Петрович Ендовкин. Приехал, чтобы проинспектировать нашу работу.
Сыроватко встретил его у самых ворот и ходил за ним по пятам, вытянув руки по швам, докладывая о результатах поисков, и отстал лишь, когда главный алмазник направился в огород, где кособочилась серая дощатая будка туалета.
Приезд Ендовкина сбил весь ход событий. История с золотом отошла на второй план. Я вынужден был вместе с Сыроватко и Колотушиным сопровождать гостя в его автомобильных маршрутах, а вечерами – вести профессиональные разговоры над разложенными на столе образцами и геологическими картами.
Все стали очень серьезными. Даже хозяева-башкиры, чувствуя в госте большого начальника, вели себя необыкновенно чинно, и что еще более удивительно – перестали пить самогон.
Лишь шофер Ендовкина, молодой и толстый детина, выставив из-за приоткрытой дверцы автомобиля длинные ноги в новых ярких кроссовках, врубив на всю громкость автомобильный магнитофон, беззаботно попивал привезенное с собой баночное пиво.
Первым делом поехали всей гурьбой в «синий карьер», как прозвал Сыроватко место, откуда он притащил рюкзак глины. Ему не терпелось представить челябинскому гостю выходы этих глин, которые он уже твердо считал измененными лампроитами (а те, в свою очередь, заранее считал алмазоносными).
Я уже бывал в этом карьере. Он представляет собой глубокую конусовидную воронку, напоминающую кратер. В его бортах обнажаются глины всех возможных цветов – красного, желтого, оранжевого, белого, черного, бурого… но только не синего. Я излазил ту воронку вдоль и поперек (почти что на пузе, как призывал нас Виктор Джониевич), но самое большее что нашел – пятнышки серой глины среди лиловатой и вишневой. И я ожидал, что Ендовкин посмеется над этим «синим» карьером и над нами – отрядом дальтоников.
Каково же было мое удивление, когда куратор, полазив с молотком по стенкам воронки (мы все напряженно следили за ним) и перепачкавшись глиной всех цветов (кроме синего, опять же), торжественно провозгласил:
– Это он! Тот самый синий разрез! Превосходно! Воистину, это – измененные лампроиты! – Он растер в пальцах кусочек сухой сероватой породы (которая отныне уже окончательно должна была именоваться синей). – Вот – афонитовая структура. Это, без сомнения, внедренная порода.
– К бабке не ходи, – радостно прибавил Виктор Джониевич.