– Послушай, ты бы лучше не купался в разрезе, – проговорил однажды Радик, нахмурив черные брови.
– Почему? – с интересом осведомился я.
– Нехорошее место, – туманно ответил тот.
– Чем же? – продолжал я допытываться.
– Там вода такая… Брррр! – передернулся оказавшийся рядом Тагир.
А когда Радик ушел с ружьем к реке, Тагир сообщил мне, дико вытаращивая глаза:
– Там, в разрезе… ты, видать, не знаешь… в прошлом годе мужик из Пласта… того… утопился… Камень к ногам привязал и – бульк!
– Зачем камень? – рассеянно спросил я.
– Ну, это… чтобы не выплыть. Найти не могли долго, водолазами искали. А он в боковой ход заплыл… или затянуло… Глянули – а он там стоит солдатиком, в пещере той…
– А как вообще узнали, что он там?
– С ним собачонка была. Два дня тявкала, скулила на берегу. Потом куда-то делась…
Чудну как-то, подумалось мне после такой вести. Зачем идти из Пласта на Кочкарский хутор, чтобы тут утопиться? Поближе утопиться негде, что ли? К тому же надо быть большим ловкачом, чтобы самому себе привязать к ногам камень и сигануть с ним в пучину. Нет, что-то тут не так…
Перемены в своей подруге я стал замечать не сразу. Впрочем, что-то я все же замечал, например, золотой кулон, появившийся у нее на груди, но не придавал этому большого значения. Так, я был слегка озадачен, когда она уклонилась от моих заигрываний в постели, сославшись на усталость (то было что-то новенькое). Может, обиделась из-за чего-то, предположил я. Ничего, отойдет. Однако появились другие странности: например, она стала впадать в длительное оцепенение – сядет у окна и часами глядит на улицу. Или неизвестно чему улыбается. Начала покуривать, прячась от меня.
Размышляя обо всем этом, я вспомнил, как, придя в последний раз домой очень поздно, далеко за полночь, я заранее приготовился к упрекам и слезам, но не встретил ни того ни другого. Да и сама она стала периодически куда-то исчезать, а в ответ на мои вопросы мямлила что-то невнятное.
– Что с тобой творится? Ты часом не влюбилась? – с усмешкой спросил я однажды перед сном, поглядывая на застывшую у окна печальную фигуру.
Она оглянулась, и в глазах ее было ошеломление.
– Я угадал?! Скажи честно, – не давая ей опомниться, ухватился я за ниточку.
– Я не знаю… – забормотала она.
Все еще воспринимая происходящее как игру, я решил блефовать:
– Да ты не волнуйся, я уже давно догадался. Тебе незачем было это от меня скрывать.
Она смотрела на меня, и глаза ее быстро застилала влага, рот растянулся и подрагивал:
– Федя… Феденька… Я… я сама собиралась тебе все сказать… еще вчера…