– Хочешь, я заберу тебя у него?
Она хмыкнула, покачала головой и ответила как-то непонятно:
– Если ты это сделаешь, то сам потом будешь жалеть.
– Почему?!
– Потому что я уже не та.
– Мне ты кажешься еще привлекательнее.
Она улыбнулась, достала из сумочки пачку сигарет, закурила.
Я поморщился, но смолчал.
– Скажу честно: мне иногда так тебя хочется!.. – признался я. – Вспоминаю наши ночи и едва не схожу с ума.
– Я тоже иногда их вспоминаю, и мне они представляются не жизнью, а каким-то сном – хорошим или плохим, но сном. И не смотри на меня так! Все у меня хорошо. Я столько всего испытала! Как будто прожила за эти дни несколько жизней. И за это я благодарна ему…
Я стиснул челюсти и долго сидел молча. Она курила, и это все сильнее раздражало меня.
– Знаешь, – проговорила она негромко, – даже если он бросит меня, я не пропаду. Теперь уже не пропаду!
– Что ж, отрадно. Ты действительно заметно повзрослела.
– Я должна тебе сказать: ты много мне дал, Федя. Без тебя я не смогла бы стать теперешней.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – иронично продекламировал я.
– Нет, ты не несчастье, и ты навсегда останешься для меня близким человеком.
И тут мой эгоизм и тоска окончательно взяли верх:
– Сомневаюсь, – проговорил я едко. – Наши пути разошлись. У тебя теперь своя жизнь, а у меня своя. У меня тоже что-нибудь обязательно произойдет, встречу кого-нибудь… – я осекся, почувствовав, что повторяюсь.
– …полюбишь, – договорила она за меня. – Да, все правильно, скорее всего, так и будет. Значит, так и должно быть. Я желаю тебе поскорее кого-нибудь встретить.
Мне вдруг захотелось размахнуться и залепить ей пощечину. Или вывернуть пальцы – те, что держали сигарету. И чтобы сдержаться, я, сопя, отвернулся к окну.
– Давай прощаться, – она потянулась рукой к моей щеке.
Я как бы попытался уклониться и как бы не успел.
– Что это у тебя? – придержал я ее руку, заметив на локтевом сгибе лиловое пятнышко с синеватой оторочкой. – Ты что… колешься?! – мой голос подпрыгнул. Я испугался и в то же время, как это ни подло, испытал нечто похожее на радость. Ведь тогда все становится объяснимым – ее окрылённость, эйфория. Все это не от любви к другому, а от наркотического угара. А я и уши развесил: «новая жизнь, свобода»… Ее спасать нужно!
Аня взглянула на меня с сожалением:
– Слушай, ты совсем потерял голову. Не хотелось бы тебе говорить, но раз уж ты так за меня переживаешь, скажу: я сдавала кровь, чтобы на эти деньги купить ему к дню рождения подарок.
– У тебя нет денег?
– Дело не в деньгах вовсе, просто мне так захотелось.