– Бери мой, – великодушно предложил Владимир. – Мне он сегодня не понадобится.
– Да у меня там котелок… – мялся я.
– Возьми кастрюлю, прикрути к ручкам проволоку – и готово, – убеждал начальник. – А рюкзак твой был старье, фиг с ним.
Но я продолжал потерянно бродить по двору, будто склеротик, заглянул даже в стойло к лошади.
– Брось, не трать время, – твердил Колотушин, плетясь за мной по пятам.
Проснулись Радик с Тагиром.
– Не знаю, кто мог взять… – озадаченно застыл на крыльце Радик. – Раис? Раис без спросу не должен…
– Да кому он нужен! – вскричал Кириллыч. – Конечно, может быть, он дорог Федору как реликвия…
Никому не могло бы прийти в голову, что я хранил в этом рванье золото.
«Все труды насмарку», – досадовал я. Но дело было даже не в трудах. Мне казалось, что для меня это не просто золото, а материализованный кусочек давнишней мечты. А может быть, все гораздо прозаичнее, и я лишь хотел почувствовать себя столь же богатым, как Армен?…
Тагир тем временем отправился за водой к колодцу.
Возвращался он, неся в одной руке ведро, а в другой – что-то светло-коричневое. Еще издали я опознал пропажу.
– В траве валялся, – доложил, довольно улыбаясь, мальчишка.
Но я не улыбался. Я был уверен, что кто-то уже «прошмонал» все карманы рюкзака, для чего, разумеется, и стащил его. «Кто-то меня все же выследил», – предположил я.
Каково же было мое изумление и радость (почти детская), когда я нащупал оба злосчастных мешочка. Не было лишь полиэтиленового пакета с остатками лепешки, которую я не доел вчера в маршруте.
– Собаки! – осенило меня. – Собаки утащили. Лепешку нанюхали.
– А я думаю: на кого это Барсик лает под утро?! – с похмельной веселостью воскликнул Радик. – Уж не гости ли снова?
Несмотря на благополучный исход, история эта немного меня обеспокоила: не привело ли мое поначалу вроде бы несерьезное увлечение золотодобычей к тому, что в душу мне незаметно прокрался пресловутый «желтый бес» – та самая алчность к золоту, столь убедительно описанная во многих романах?
– Хорошо, ребята, вот хорошо, – приговаривает Бурхан, сгребая вилами в кучи толстую, еще зеленую ветвистую картофельную ботву. – Дело нужное. А картошка в этом году уродилась, да… Уральская!
Он причмокивает губами и подергивает плечами, и кривится в улыбке.
Я, Кириллыч, Мишка и Радик работаем лопатами, Тагир собирает картошку в ведра.
День выдался стылый, ветреный, желто-синий. Густо пахнет черноземом, сырым картофелем, ботвой. Лицу горячо от частых наклонов, а спину прохватывает осенним холодком.
Тишину нарушает гул двигателя, от дороги тянется пыль из-под колес приближающегося «КамАЗа». За домом машина притормаживает, недолго стоит и катит обратно.