– А зачем я жил? – спрашивает дядька.– Зачем я пуп рвал? Чтоб вырастить корь?
– Да ты в окошко выгляни! – предлагал Олег.– Ну посмотри, как народ живет!
– Мне на барахло и жратву плевать! – продолжал неистовствовать дядька.– Плевать! А в окошко мне вот что видно: видишь, кто идет? Володя Цыбин, не уважаемый мною председатель сельсовета. Как он идет? Зигзагом. Он с начальством обмывал сегодня новую машину «Ладу», которой колхоз премировали. За что премировали? За то, что мы ловко набрехали в показателях. Куда он идет? Он идет в клуб. А в кармане у него поллитра, нет, ошибаюсь, две поллитры в каждом кармане.
Олег хохочет, и это совсем выводит дядьку из себя.
– Я когда-нибудь сам возьму ружье,– тихим, страшным голосом говорит он,– и покончу с Цыбиным.
Потом это стало навязчивой идеей – «сам все решу». Олег с теткой закопали ружье в огороде. Аккуратненько схоронили в большом полиэтиленовом мешке. Три шага от груши в направлении курятника…
Мысли о дядьке своим ходом притопали к двум девочкам-вожатым, которых они сегодня видели с Асей в гостинице. Начало и исход?
По возрасту они дядькины внучки. Своих у него ни детей, ни внуков не было. В молодости они с женой обвиняли в этом друг друга. «Да я какой мужик был! – кричал дядька.– Меня колом убить нельзя было! Меня пуля не брала…» – «А мне врач справку предлагал, что гожая,– плакала тетка.– Чтоб тебя удостоверить».– «Да я тебе сто справок, каких хочешь, принесу». Полаются, полаются, бывало, да и помирятся, а теперь уже и не вспоминают об этом.
Олег подумал: а росла бы у них такая внучка…
" представил ту, с косой, с очами… Что бы она деду своему сказала на его «сам все решу»? Или когда есть в жизни живое продолжение тебя, все рассматриваешь иначе? И свою собственную точку зрения, точку зрения бывшего красного конника, уже нельзя рассматривать вне точки зрения другого поколения – второго, третьего, сыновей, внуков, и ты обязан с этим считаться, потому что твои дети – это ты сам, продолженный во времени.
Но вот что мерзко получается. Этот чертов председатель из командировки – ровесник дядьки. И у него пятеро детей. Все, между прочим, с высшим образованием. И внуки. Ну и что? Ни-че-го! Кроме того, что во времени продолжился из двух – худший. Мысли походили, походили и вернулись к чистому листу бумаги. «Ну что, стыдливые, не нашли концов? – со злостью подумал Олег.– Не там бродите… При чем тут дядька и пионерская вожатая с натуральной косой?.. Тоже мне ассоциации! Лишь бы делом не заниматься».
Но ни нужных слов, ни толковых мыслей не было. Вялые строки катились по листу бумаги, чернили ее, они даже делали вид, что что-то значат, но, по сути, были пустотой. И Олег злился. Неужели это оттого, что он лично оскорблен «телегой», неужели он до сих пор не застраховал себя от таких нападений, ведь не в первый и не в последний раз? И все-таки гнев поднимался к горлу. Внезапно Олег подумал о том, что начать материал надо с того, что у председателя массивное кольцо с печаткой. Оно, видимо, мало ему, но снять его трудно, и председатель все время вертит кольцо на пальце,– то ли пробует снять его, то ли привычка такая,– и каждый раз повторяет одни и те же слова: «Вот чертова мода. Кто это их придумал носить? Скоро нос дырявить начнем…» Но Олег тут же отказался от этого начала. Это годилось в рассказ, если когда-нибудь на него останется время, а так кольцо это приобретало смысл только в своем денежном выражении. Ведь стоило оно недешево, и купил его председатель у попа. Поп любил старину, золотишко, меха, но это была уже другая тема, никак она с председателем не пересекалась. Вот разве только… Но кольцо председатель носит на левой руке, а Костю Пришвина он ударил правой.