– Это неконструктивно. – Клава резко поднялась и начала нервно прохаживаться по кухне. – Не бывает бесталанных людей. У тебя очень развито воображение…
– А толку? – уныло протянула Каркуша, радуясь в душе, что дело приняло совсем другой, деловой оборот.
Это означало, что Клава согласна принять участие в кастинге. Все остальное представлялось Каркуше малосущественным. Почему-то она нисколько не сомневалась, что им удастся придумать интересный и оригинальный номер. И, словно в подтверждение ее надежды, Клава вдруг замерла посреди кухни, а потом, хлопнув в ладоши, радостно выкрикнула:
– Придумала! Ура! Вернее, не придумала, а вспомнила! Классная фишка! Только нам придется кое-что изменить… Мама моя, в смысле Паша, этот фокус изобразила, когда в театральный поступала… Она рассказывала, что вся комиссия от смеха под стол рухнула! Слушай, – взглянула Клава на Каркушу. В ее глазах плясали огоньки. – Ты петь умеешь? Ну хоть чуть-чуть?
– Вообще-то, – вздохнула Каркуша, – мне в детстве медведь на ухо наступил. Все так говорят… А без пения ничего такого придумать нельзя?
– Без пения не получится, – тоном, не терпящим возражений, заявила Клава. – Ты будешь петь, а я рисовать! Это будет бомба, вот увидишь! Паша этот номер вдвоем с подружкой исполняла. Только у них никто не рисовал. Они вместе пели и жестами показывали то, о чем пели. А мы с тобой сделаем так: ты будешь блажить, а я рисовать.
– А почему мы в таком случае вместе блажить не можем? – уцепилась за соломинку Каркуша. – Ты же говоришь, что мама с подругой на пару пели?
– Можно, конечно, – неуверенно пожала плечами Клава, – только боюсь, что меня это отвлекать будет. Понимаешь?
– А мы попробуем порепетируем, может, и не будет тебя это отвлекать? – Каркуше до ужаса не хотелось петь в одиночку. Тем более что когда она говорила про медведя, который в детстве наступил ей на ухо, то была недалека от истины. Впрочем, это не мешало Каркуше дурным голосом орать по утрам в ванной весь репертуар ее любимой Земфиры. – А что будем петь? – живо поинтересовалась Катя.
– «Марш нахимовцев». Слышала такой?
– Никогда. – Каркуша отрицательно замотала головой. – Что еще за дрянь?
– Никакая это не дрянь. Раньше, во время войны и потом еще долго этот марш был очень популярен. Нахимов – герой, морской адмирал. Нахимовское училище, слышала о таком? Там морскому делу учат… – И, не дожидаясь ответа, с воодушевлением продолжила: – Стало быть, «Марш нахимовцев» – это марш моряков. А Паша рассказывала, что, когда она училась в школе, у них была такая игра, называлась «Зарница». Тогда была «холодная война», и Советский Союз боялся, что на него нападет Америка, вот детей и воспитывали в военно-патриотическом духе. Короче, класс, в котором училась Паша, был классом «Юных моряков», то есть нахимовцами. Они бегали по пересеченной местности с деревянными винтовками, маршировали строем и пели этот марш. А потом Паша вспомнила все это и приготовила очень смешной номер и поступила с ним в театральный институт. Потому что, она сама призналась мне, кроме этого офигенно смешного номера и красивых глаз, никакими особыми талантами ее Бог не наградил. Понятно?