– Господи! – всплеснула она руками. – Это где же ты так сподобился, сынок?
«Сподобился!» Мама десять лет проработала в библиотеке. В ее словарном багаже было много старинных, давно ушедших из повседневного обихода словечек. К примеру, она любила старинную пословицу: «С кем венчаться, с тем и кончаться». Не умирать, как принято говорить в наши дни, а кончаться!
На шум вышел отец. Толик дружелюбно улыбнулся предкам. Он был невероятно рад, что добрался до дома.
– Ты только посмотри на нашего сына! – произнесла мама.
– Да в чем проблема, ма? – Улыбка все еще гуляла на губах Толика. – Ну, принял сын сто грамм на грудь.
Толика качнуло, когда он попытался повесить куртку. Отец шагнул к нему, поддержал.
– Э-э-э, паря, тут не ста граммами пахнет. Ну да ладно, все разговоры отложим на завтра, сейчас ты все равно ничего не поймешь.
Мать согласно закивала.
– Пойдем-ка, я уложу тебя в постель, сын.
Толик давно спал, а мать и отец беседовали на кухне.
– Ничего не понимаю. Он же сказал, что пошел к Тусе, и на тебе.
– Бывает, – сказал отец почти так же сочувственно, как Гликерия Павловна до этого.
– Может, мне Тусе позвонить?
– Уже поздно, – остановил отец, взглянув на часы, которые показывали двенадцать, и после этого сказал: – Откуда мы знаем, может, они повздорили? Чего между молодыми не случается. А может, он сегодня и не был у Туси. Может, встретил по дороге кого-нибудь из знакомых ребят. Посидели парни мужским кругом, распили бутылку, не без этого. Ты вот что, Насть, ты его завтра не пили. Ему и так с утра мало не покажется.
– Я что пила, чтобы пилить? – возмутилась мать. – Но ты все же с ним поговори. Как отец, построже, чтобы больше такого не повторялось.
– Это само собой, – успокоил отец, поцеловав разволновавшуюся жену в висок.
На следующее утро Толика разбудил звонок будильника.
«У-у-у, садист!» – простонал он, нащупывая с закрытыми глазами кнопку звонка. Голова гудела, как чугунный котел, но он каким-то шестым чувством сообразил, что родители ушли на работу и заботливо завели для него будильник, чтобы он не опоздал в институт. «А ну его в пень», – сказал себе Толик, проваливаясь в небытие. Второй раз он очнулся, когда стрелки будильника приближались к часу. Во рту стоял отвратительный металлический привкус, под ложечкой неприятно посасывало, его собственное тело отказывалось повиноваться элементарной команде – встать и идти в ванную. И тут Толик все вспомнил. Ему стало настолько нехорошо, что он со стоном зарылся в подушку.
«Туся…Туся…Туся…» – стучало молотком в висках. Нет, он не раскаивался, перебирая в памяти вчерашний разговор. В принципе он до сих пор чувствовал себя оскорбленной стороной. Он сожалел о том, что оказался несдержан, что повел себя не лучшим образом: нужно было несмотря ни на что предложить Тусе проводить ее домой. А он вместо этого смалодушничал и напился впервые в жизни.