Оставшись одна, Лу почувствовала, что силы оставили ее. Ей хотелось завалиться на диван и, укрывшись с головой, уснуть, позабыв обо всем на свете. Но девушка понимала, что спать сейчас нельзя. В любую минуту мог позвонить Алеша. Поэтому, отправившись на кухню, она решила сварить крепкого кофе. Пока он варился, Лу продолжала размышлять: «Конечно, Влади может и не испугаться Алешиных угроз. Все будет зависеть от того, насколько решительно тот станет действовать. Что ж, если у Алеши не хватит мужества набить этому типу рожу, я позвоню Лелику и скажу, что Черепашка снова связалась с Влади и что за то время, пока они не виделись, он превратился в конченого наркомана. А уж Лелик не станет сидеть сложа руки и дожидаться, пока дочь подсядет на иглу!»
Рассуждая так, Лу почти уверовала в то, что действует исключительно ради блага подруги. Она убедила себя в том, что общение с Влади и вправду представляет для Черепашки серьезную опасность и что ее в самом деле необходимо срочно спасать. Но тоненький противный голосок время от времени прорывался из самой глубины души и настойчиво напоминал ей: «Что же ты сама себе врешь? Ты ведь прекрасно знаешь, что Влади – нормальный парень и никакой он не наркоман. Они с Черепашкой по-настоящему любят друг друга, а ты никак не можешь смириться с тем, что кому-то будет хорошо, в то время когда тебе самой так плохо».
Да, все дело было именно в этом. Но не стоит слишком строго судить Лу. Ведь когда Наталья Романовна звонила доктору Ольховскому, ее опасения по поводу состояния дочери были совсем не надуманными. Лу действительно нуждалась в помощи, только сама себе в этом она ни за что бы не призналась.
Вернувшись домой, Наталья Романовна первым делом поставила на плиту чайник. Она сама не понимала, зачем сделала это, ведь до приезда врача времени было предостаточно. Женщина налила стакан воды и устало опустилась на табуретку. Внезапно она почувствовала, будто острая игла вонзилась ей в самое сердце. Тряхнув волосами, Наталья Романовна вскочила и кинулась в прихожую. Темно-зеленой кожаной куртки Лу на вешалке не было. Исчезли и ее черные на высоком каблуке сапожки, а на их месте, развернувшись носками друг к другу, стояли замшевые с белой опушкой тапочки. Все еще не веря в реальность происходящего, Наталья Романовна с замиранием сердца направилась в комнату дочери. Не в силах более сдерживать себя, женщина выкрикнула:
– Луиза! Доченька!
Заглянув в комнату и увидев пустую, накрытую пятнистым пледом кровать, она, обессилев, опустилась прямо на пол.