Леонора снова поцеловала отца.
– Если мы сможем поехать, то мне все равно, пусть мы хоть на чердаке остановимся!
– Да, но там могут встретиться неподобающие личности, – возразила практичная леди Констанс, с надеждой глядя на супруга. – А мы сможем снять дом?
Однако мистер Ревелл решительно отказался отвечать на дальнейшие вопросы, и им пришлось набраться терпения и ждать почти две недели, по прошествии которых он собрал всю семью и сообщил о долгожданных изменениях в их финансовом положении.
До этого он скрывал характер своего делового предприятия, ибо предвидел реакцию женщин. Тогда как дочери взирали на него с немой благодарностью, леди Констанс выслушала его с ошеломленным видом.
– Торговля! – в ужасе воскликнула она. – Эдмунд, ты занялся торговлей?!
– Да, торговлей, – с некоторым раздражением подтвердил он.
Последние полтора года он жил в постоянном напряжении. Чтобы достать денег для осуществления своего плана, ему пришлось заложить всю свою землю, и по ночам он не мог заснуть от тревоги за будущее семьи, если потерпит неудачу в этом предприятии, настолько чуждом его происхождению и воспитанию.
– Если об этом станет известно в обществе, мы погибли! – воскликнула леди Констанс. – Ты хочешь, чтобы наши дочери вышли замуж за торгашей?
Мистер Ревелл напомнил супруге, что совсем недавно она горевала о том, что у дочерей вообще нет женихов, но затем успокоил ее заявлением, что никому и не надо знать происхождение их денег.
– Мы с Саймоном никому об этом не говорили, и ты с дочерьми тоже помалкивай.
– Саймон уже знает?! – воскликнула леди Констанс.
– Я знал об этом с самого начала, – сказал Саймон.
– Мне пришлось заложить земли, так что было только справедливо посвятить в это мальчика.
– Ты посвятил в свою тайну Саймона, но не нашел нужным посоветоваться со мной?
– Женщины не разбираются в таких вещах, – возразил мистер Ревелл.
– Вот уж не думала, что ты сам в них хоть что-то понимаешь! – с необычной для нее язвительностью заметила леди Констанс.
– Какое все это имеет значение! Ты же хотела поехать в Лондон, правда, девочки?
Леонора и Мария бросились к нему в объятия и с упреком посмотрели на мать. Смущенная их единством, она заявила, что если об этом никому не станет известно, особенно ее отцу, то она тоже благодарна мужу.
Поскольку в свои семьдесят восемь лет лорд Тренчерд был совершенно глухим, все надеялись, что он останется в счастливом неведении. Когда леди Констанс, которая время от времени с ужасом приговаривала: «Но если об этом станет известно в высшем обществе, это будет трагедией!» – убедили, что об их связях с купцами вряд ли станет известно обществу, она стала воспринимать все более оптимистично.