Великий визирь небрежно приподнялся на локте.
— Видишь вот этих двух человек возле меня? — спросил он спокойно и, по-видимому, не замечая удивления флорентийца. — Один, высокий, в красной чалме и с тяжелой, широкой саблей в руке — это палач. Мне стоит только сделать знак, и он перерубит тебе шею так же легко, как шелковинку. Другой же, в черной одежде, носит за поясом острейший кинжал… Нет, он не зарежет тебя. Его занятие — пытка. Опять всего лишь один мой знак, и через пять минут твои кости затрещат в железных щипцах, а мышцы зашипят и скорчатся под расплавленным свинцом. Итак…
Великий визирь сделал паузу и пристально посмотрел на Монтестрюка. Он, конечно, надеялся увидеть на его лице, если уж не страх, то хотя смущение или раздумье. Но взгляд Югэ был по-прежнему прямолинеен и тверд. Великий визирь продолжил.
— У меня две возможности покончить с тобой: отрубить тебе голову просто или предварительно подвергнув пыткам. Но есть и третья — отпустить тебя, если ты захочешь. Для этого тебе следует лишь рассказать мне, что ты видел в Вене и какие войска собраны там против меня.
— Давай знак палачу — я готов, — ответил Югэ.
— Не торопись. Даю тебе ночь на обдумывание. А стеречь его будешь ты, — обратился он к итальянцу. — Уверен, от тебя он не сбежит.
— Уж это точно, — подтвердил Монтероссо.
Янычары обвязали веревку вокруг тела Югэ и двинулись в путь, ведя его за собой. Выйдя из палатки, Югэ увидел Угренка, притворявшегося спящим на траве. Югэ снова засвистел и поднял руку к голове. Угренок зашевелился и пополз под забором.
Монтестрюка привели в тюрьму. Это был погреб с кольцом и цепью в стене. В углу лежала солома.
— Ну, вот твое жилье, — сказал Орфано Монтестрюку. — А теперь…не буду томить тебя больше.
Резким движением он сорвал с себя чалму и бороду.
— Брикетайль! — вскричал Югэ.
— Брикетайль, он же капитан д'Арпальер. Тебе уже улыбалось счастье, ты держал меня в своих руках: и в Арманьяке, и в Париже. Теперь я тебя держу в своих руках. И честное слово, не выпущу из них. Иди и спи спокойно.
Часовой втолкнул Монтестрюка в камеру и закрыл за ним дверь.
Югэ провел бессонную ночь. Он мысленно простился со всеми: с матерью, с Орфизой, которую считал уже своей, с друзьями. Жаль расставаться с жизнью. Но зато он не изменил своей чести. Это делало его гордым за свое имя.
Наутро за ним пришел Брикетайль.
— Ну, немножко подлости — и у вас будет лучший день в жизни.
— Уж вы-то поделились бы ею, если бы вас попросили. Ведь у вас её хватит на целую армию.
Брикетайлю оставалось лишь натужно улыбаться.