– Ирина! Ирина, проснись!
Никакого движения! Я провел ладонью по простыне, схватил руку Ирэн и сжал запястье. Пульс не прощупывался! Меня прошибло холодным потом. Не может быть! Только не это! Только не это!
– Ирина!! – крикнул я и скользнул рукой по ее ледяному лицу. Холодные щеки, холодные губы, заостренный подбородок… Сонная артерия молчала… Это уже когда-то было! Все повторялось! Моя ладонь уже как-то сдавливала шею женщины, и жизнь не отзывалась под тонкой кожей, и чувство бессилия и безысходности разрывало мою душу. – О господи! – воскликнул я, и горячие слезы накатили мне на глаза. Почему я позволил ей заснуть! Как я посмел оставить ее одну, беззащитную, беспомощную! Ирина, милая, прости меня! Прости!
Я вскочил на ноги в безумной решимости крушить и ломать все вокруг себя, задел табуретку, которая с грохотом упала на пол. Тотчас в дальнем углу палаты скрипнула коечная пружина, и сдавленный женский голос с испугом спросил:
– Кто здесь?
Вспыхнул свет, показавшийся мне ослепительно ярким. Щурясь, я ошалело смотрел по сторонам. Палата. Две койки. На одной, стоящей в углу, перепуганная полная женщина с длинной косой натягивает на себя простыню и круглыми глазами смотрит на меня. А на второй неподвижно лежит седая до белизны сухая старушка с закрытыми глазами, заострившимся носом и подбородком, с серыми узкими губами и сморщенным белым лицом.
– Извините, – пробормотал я и вцепился рукой себе в волосы, чтобы быстрее прийти в чувство. – Я ошибся палатой… А это… кто эта старушка?
– Агриппина Васильевна, – прошептала женщина и перекрестилась. – Боже мой! Преставилась, несчастная! Так я и думала! Она еще вечером говорила, мол, слышу голоса умерших родственников…
Я что-то пробормотал и быстро вышел из палаты. Меня всего колотило от пережитого волнения. По коридору бежали сонные санитары. Кто-то с лязгом вез каталку. Прежде чем открыть дверь своей палаты, я долго пялился на ее номер, боясь опять ошибиться.
– Что там за шум? – сонным голосом спросила Ирэн, когда я зашел внутрь и зажег свет.
– Старушка умерла.
– Какая еще старушка?
Ирэн сидела на кровати и пыталась руками привести прическу в порядок. Я сел рядом с ней, сжал ее ладони и долго смотрел ей в глаза.
– Что с тобой? – заволновалась Ирэн. – Ты дрожишь! Где ты был?
У меня не было сил рассказать ей о том, что я только что мысленно похоронил ее.
– Нам нельзя засыпать, – пробормотал я. – Я выключу свет, мы ляжем и будем дышать тихо и ровно. Но не дай бог кто-то из нас сомкнет глаза!
– Почему, Кирилл?
– Потому что он обязательно придет.