Я залпом выпил рюмку, затем еще одну. Вскочил на ноги и в крайнем возбуждении принялся ходить по комнате. Наверное, со стороны я выглядел нелепо: босоногий, небритый, в мятых джинсах и рубашке да с дурными глазами.
– Не мучай себя, – попросила Эльза. – Если ты сомневаешься, то подожди немного. Я скоро получу распечатку переговоров, которые Ирина вела со своего телефона, и обязательно покажу ее тебе. И ты сам во всем убедишься.
Не мучай себя… Не сойти бы с ума от таких известий! Но я не хочу верить, что так безоглядно верил ядовитой змее! Не хочу и не могу! Обида застилает глаза и душит. Обида на Эльзу, обида на Ирэн, обида на самого себя. Произошло светопреставление. Мир перевернулся… Воля к жизни угасала быстро, словно зажженная спичка. Я тонул в пучине лжи и лицемерия. Барахтался, отталкивая от себя все то, что составляло мою жизнь. Все это ложь, декорации, а люди – в масках. Сегодня утром бог пришел мне на помощь и подсказал, что убийца очень хорошо знает меня. И моим языком он сказал: убийца – Ирэн. А она обиделась. Потому что это была правда… Я как наяву видел перед собой волны, убеленные пеной, и тонущую Ирэн, ее бледные, почти синие губы, налипшие на лицо волосы, зажмуренные глаза, искаженное судорогой боли и нечеловеческим страданием лицо… Я так жалел ее в те драматические минуты! Так молил бога спасти ее! Так любил ее! А она, оказывается, всего лишь играла и посмеивалась надо мной.
Я прижался лбом к прохладному оконному стеклу. Уже темнеет. Мужики в белых майках устраиваются за деревянным столом, раскладывают домино. Две женщины в застиранных домашних халатах и высоких прическах громко разговаривают, качают головами и размахивают руками. Группа подростков склонилась над черным от грязи и смазки мотором «Запорожца»… Странно, что эти люди по-прежнему живут своей жизнью, не носятся в панике по двору, не рвут волосы, не вопят истошно. Я подошел к столу, наполнил бокал и выпил. Алкоголь не брал, словно я пил не коньяк, а холодный чай.
– Мне надо, чтобы ты привел Ирину в милицию, – сказала Эльза, катая по ладони скорлупу от фисташки.
Я взглянул на нее. Эльза изменилась. Она уже не следователь. Она просто малознакомая женщина с приятной внешностью, пригласившая меня к себе домой. Мы сидим с ней в сумрачной комнате и пьем коньяк. Наши отношения прозрачны и просты. Никто никому ничего не должен. Социальная шелуха спадает, и остается лишь наша оголенная суть: она – женщина, а я – мужчина.
– Нет, – ответил я. – Это твоя головная боль. Я такими делами не занимаюсь.