Ощущение света и радужных перспектив настолько охватило нас обоих, что к дому ненавязчивой бабульки мы подошли в состоянии, в каком обычно выходят из ресторана. Я уже предвкушал, как сейчас мы сядем в «Опель» и тихо покатим по горячей маслянистой дороге, извивающейся перед морем, словно стриптизерша перед богатой клиентурой. Ирэн тоже что-то предвкушала, потому как в нетерпеливом волнении потянулась к ручке калитки. И вдруг какой-то тихий посторонний звук поганым пауком заполз в наш радужный мир, зашуршал, заскрежетал своими членистыми, мохнатыми лапками. Я не сразу осознал, что именно этот звук означает, он лишь пробудил рефлекс защиты, и я отдернул руку Ирэн так грубо, будто она тянулась к оголенному электрическому проводу.
– Ты что? – удивленно произнесла она.
Я прижал палец к губам. Из-за калитки доносилось тихое шуршание и потрескивание – хорошо знакомый мне еще по армейским временам звук, напоминающий отвратительную возню насекомого в спичечном коробке.
– Не слышу! – раздался голос Витька. – Громче!
Что именно меня насторожило, Ирэн поняла мгновением позже. Радиостанция и типичный звук эфирных помех, который ни с чем не спутаешь! Я поймал удивленный и успокаивающий взгляд девушки, словно она хотела мне сказать: ну и что? Витек с кем-то говорит по рации. А нам какое до этого дело?.. Она считала, что рация, настроенная на милицейскую волну, все равно что мобильный телефон, по которому можно трепаться по всякому мелочному поводу. Она не знала, что по служебной рации милиционеры разговаривают, когда идет работа.
Я едва приоткрыл калитку, чтобы можно было увидеть милиционера. Ирэн прижалась щекой к моему лицу. Мы остолбенели.
– Да!.. – громко говорил Витек, сидя перед «Опелем» на корточках и прижимая рацию к уху. – Я не буду записывать, потому что все и так увижу!..
Рация шуршала, шипела в ответ, и я не мог разобрать ни слова.
– Как? «Опель»? – уточнил Витек. – Да про «Опель» ты уже три раза говорил! Номер давай!.. Что? «Тридцать шесть…» Дальше!.. «Восемьдесят восемь»?! Мать моя женщина! Сходится!.. Сходится, говорю!.. Да я перед этим «Опелем» сейчас раком стою, его радиатор нюхаю!
Радиостанция хрюкала, шипела, как раскаленная сковородка.
– Не знаю откуда… – ответил Витек и, с трудом выпрямившись, схватился за поясницу. – Отдыхающие! Вроде на пляж пошли… Ну понял, понял, выясню… Добро, сделаю, мать моя женщина…
Я тихо прикрыл калитку и словно приклеился к ней ладонью. Ирэн смотрела на меня помертвевшими глазами. Мы не хотели верить тому, что услышали. Солнце померкло, небо затянуло тучами.