– Веселов привлечен как соучастник. Его дело было – поиск дичи. Охотились эти двое, – добавил Зубов.
– Но почему, как у них там говорится, на дело шел один? И дважды его заставали хозяева? – вмешался второй автор.
Михеев не очень-то спешил с ответом. Тогда опять раздался голос из угла.
– Серафим Петрович, разрешите? – спросил Зубов.
– Ну, ну, – буркнул Михеев.
– Вот это-то обстоятельство в конце концов и нас заставило считать, будто орудовал один. Послужило доводом против Маргасова. Ведь, судя по всему, Маргасов был одиноким, нелюдимым человеком, – сказал лейтенант. – Но как же все произошло? Так вот: помните притчу о паспорте Шлепы? Я рассказывал в самом начале? – Авторы кивнули. – Выходит, благородная рассеянность здесь ни при чем. Шлепа в прошлом, он же Сергей Сергеич в настоящем, караулил в подъездах, когда его напарник Семен хладнокровно обчищал квартиры. И с ним дважды повторилось то, что было и в случае с паспортом. Сергей Сергеич от страха терял над собой контроль, – сказал Зубов и откинулся на спинку стула.
– Но позвольте, – безжалостно произнес первый автор. – Он готовил масштабную операцию. Зачем ему понадобились предшествующие кражи? Зачем размениваться на относительные мелочи?
Зубов оттолкнулся лопатками от спинки стула.
– Всеядность, несомненно, – сказал лейтенант, – жадность. Он собирался уйти на дно окончательно и нахапать перед этим, сколько руки загребут. Он всю жизнь выжидал. Прикидывался черт знает кем. И в порядке компенсации хотел унести побольше. Мне кажется, что рассуждал он именно подобным образом.
И, кстати, об этих кражах. И тут преступники оставили следы, по которым разрабатывались свои самостоятельные версии. Так что дело не только в одной тонкой ниточке «Нина – водитель такси». Здесь речь идет о более широкой картине поисков.
Как видно, лейтенант Зубов был легкой добычей. Поэтому основной интерес двух авторов был сосредоточен в основном на Михееве. И они прилагали все усилия, стараясь его расшевелить.
– Мы знаем, – произнес второй автор быстро, – как вы оказались в роли Мастера. Мастер умер от инфаркта, и в комиссию по наследству было приложено единственное письмо, полученное им за последние годы. Есть ли у него кто из близких, этого никто не знал.
Михеев кивал головой, словно отбивал такт, а в глазах его за эти короткие секунды успела смениться гамма самых различных чувств. Вначале это было разочарование, потом он грозно посмотрел на Зубова.
– Но знаете, – подхватил первый автор эстафету, – не лучше ли, если в нашем романе это сделает кто-нибудь в несколько младшем чине? Все-таки начальник отдела... Это, конечно, случайность...