Якобы Колечкин жадно уставился на сверток. Он услышал запах сала.
Пахло настоящим свиным салом, умело приготовленным в рассоле с чесночком. Было совершенно непонятно, откуда берут свои припасы урки. Из твиндека никто не мог выйти, в твиндек никто не спускался. При погрузке на пароход всем зэкам устроили большой шмон, тем не мене урки постоянно имели сало и хлеб. Наверное, были у них и ножи.
Глядя на бледное лица астронома, Шнырь нагло ухмыльнулся.
Это он сделал зря.
Вновь с разбитым в кровь лицом он опрокинулся на рубчатый железный пол и, подвывая от ужаса и обиды, суетливо пополз на четвереньках в свой угол. Вслед ему полетела тряпица с салом и с хлебом. Хороша Маша, да не ваша. Жуйте, пока не подавитесь. Все продается, но не все можно купить.
– Но почему?.. – ничего не понимая, спросил профессор. – Ведь там настоящее сало в тряпице… Там черный хлеб…
– А ты бы взял?
– Конечно.
– Даже если бы тебя сделали Машей?
– Конечно, – потерянно ответил японский шпион.
А несчастный Шнырь полз, марая пол кровью, и все ныл, ныл:
– Ой, больно… Ой, сукой буду… (Не так уж больно было Шнырю, просто играл отведенную ему роль. Пусть все видят, какая Маша неприступная. Дяде Косте, наверное, это по душе. Дядя Костя, наверное, немного ревновал Машу к ученому горцу.) – Ой, дядя Костя, больно!..
– Почему ты не попросишь, чтобы тебя перевели в другой трюм? – дошло наконец до профессора. Он даже взмок от пробившего его пота. – Тут тебя все равно зарежут.
– Кого просить?
– А проси стрелков, когда принесут баланду, – кивнул Якобы Колечкин. – Люк откроют, крикни стрелкам охраны, что тебя убить собираются.
– Не поверят, браток, – покачал головой Семен. – Да меня и не собираются убивать. – И чтобы перевести неприятный разговор, поощрительно усмехнулся: – Вид у тебя бледный. Бон сколько вас, ученых, на пароходе, а даже не знаете, куда плывем.
– На север, наверное.
– А зачем? – на всякий случай спросил Семен.
– Ну, там всякое может быть… На севере климат здоровее… – уклончиво ответил Якобы Колечкин, немного приходя в себя, поскольку качка почти прекратилась. – Если бы я видел звезды на небе, мог бы сказать точно…
– А может, мы идем в Питер?
– Это вокруг Скандинавии, что ли? – осторожно рассмеялся профессор. – Мы же вышли из Мурманска. Зачем зэков отправлять в Питер вокруг Скандинавии? Большевики не дураки. А если они получили мое письмо, так вообще никогда ничего такого больше не будут делать. Тогда они поняли, что уже ничто не имеет значения. А мне кажется, что они получили мое письмо. Иначе не вели бы себя как скорпион, жалящий самого себя.