Приезжали бесхитростные чаучу, мышееды, пили чай. Маньо Семен (начальник) доходчиво рассказывал о больших вождях Страны Советов. Чаучу кашляли, листали «Политграмоту», радостно тыкали пальцем: «Хороший человек, однако!»
Семен ругался и отбирал книгу: «Меня слушайте!»
Над черно-белой картинкой, так обрадовавшей чаучу и изображавшей человека в военном мундире (в одной руке сабля с нанизанной на нее индейкой, в другой – огромный фужер с вином) было написано: «Кровавый Носке». Он стоял среди множества трупов, что особо и специально подчеркивалось суровой надписью: «Германский социал-фашист, кровью заливший восстание рабочих в 1919 году, убийца Розы Люксембург и Карла Либкнехта».
Отвлекая внимание бесхитростных чаучу, Семен показывай им портрет бородатого Карла Маркса. «Како-мэй! – дивились чаучу. – Скажи, маньо, однако, кольцо на шее зачем?» На шее мирового коммунистического вождя действительно висела золотая цепь с каким-то кольцом.
«Меня слушайте!» – сердился Семен.
В тридцать восьмом, когда шла поголовная проверка чукотских стойбищ, Семен смело предъявил нагрянувшим в Красную ярангу чекистам справку, написанную им самим и заверенную его собственной печатью, – о том, что он, культработник Семен Гущин (фамилию он изменил, а на имя рука не поднялась: кем бы ни назывался, все равно непроизвольно откликался на Семена) является верным и испытанным борцом за пропаганду советских идеалов. Он даже прочел перед чекистами проверочную лекцию о коммунизме.
У них, у капиталистов, обострение внутреннего положения и нарастание революционного движения рабочего класса против капиталистического режима.
У нас, в СССР, укрепление внутреннего положения и сплочение миллионных масс рабочего класса вокруг советской власти.
У них, у капиталистов, обострение национального вопроса и рост национально-освободительного движения в Индии и Индо-Китае, в Индонезии, на Филиппинских островах и так далее, переходящий в национальную войну.
У нас, в СССР, укрепление основ национального братства, обеспеченный национальный мир и сплочение миллионных масс народов СССР вокруг советской власти…
Семен прочел лекцию так вдохновенно, что на суровых скулах командиров НКВД заиграл кровавый отблеск великих зорь. Они тут же подтвердили справку Семена еще одной хорошей справкой, по которой перед самой войной, покинув Чукотку, он получил паспорт. В Москве Семен, правда, оставаться не захотел, боялся случайно встретить Семена Михайловича Буденного. Понимал, конечно, что они ходят по разным улицам, но все равно боялся, перебрался в Смоленск, где в самые первые дни войны его записали в народное ополчение, почти полностью расстрелянное в голом поле налетевшими откуда-то фашистскими истребителями. Фашисты даже бомб не кидали – просто заходили парами со стороны солнца и расстреливали мечущихся людей из пулеметов.