– Ты что тут делаешь, чумиза? – заорал Павлик, вылавливая китайца из взбаламученной воды. Китаец икал и поднимал вверх руки. Левая щека была ободрана. К счастью, не картечью. Оцарапался о кедр, когда бежал мимо.
– Шпион, – сразу заявил Виталий.
– Ежу понятно!
– Из Китая?
– А то! – уверенно подтвердил Павлик.
– Как сюда попал?
– Самолетом, наверное, – объяснил Павлик потрясенному херру Цибелю. – Прилетел на воздушном змее из-за великой китайской стены. Мы ее веками строим да надстраиваем, а отгородиться от китайцев никак не можем.
– А ПВО? – недоумевал немец.
– Ну, какое у нас ПВО после вашего Руста?
– Их гратулирен! – цокал языком херр Цибель. – Чем питается обычный китаец?
– Болотными жуками, травами, побегами камыша, – нехорошо ухмыльнулся Павлик. – Чем еще? Настоящий китаец на одних дождевых червях может протянуть лет десять. Под осень они жирные.
– Китайцы?
– И китайцы тоже.
– И что вы сделаете с ним?
– Застрелим, – решительно заявил Павлик.
– О, майн Готт! – испугался немец. – Без суда и следствия? Дер Тейфель солл дас бусерирен! Кейнесфаллс! С ним, наверное, можно договориться. В обмен на жизнь китаец даст важную информацию.
– А потом ищи его? – было видно, что Павлик решил до конца поразить воображение немца. – Все они похожи друг на друга. И информация у них одинаковая. Придется брать отпечатки.
– Пальцев?
– Зачем пальцев? Лица.
– Майн Готт! Как это? – заинтересовался немец.
– А вот смотри, – вмешался в беседу Виталий.
И заорал:
– На колени!
Китаец, зарыдав, упал.
Хватанув горсть брусники (прямо из под ног), Виталий растер багровую ягоду о плоское бледное лицо китайца (растереть бы ее по порочному лицу фрекен Эрики!) и прижал к лицу мятый ком рыхлой туалетной бумаги.
– Вот и отпечатки! – объяснил пораженному херру Цибелю. – Теперь этого китайца легко можно будет опознать.
И заорал:
– Проваливай!
– Куда? – ужаснулся китаец.
– За китайскую стену.
– А дорога где?
– Нет в Сибири дорог. В Сибири есть только направления.
Китаец ничего не понял, но переспрашивать не стал. Так стремительно юркнул в чащу, что немец снова схватился за ружье:
– О, Готт штраффе Чина! Как теперь пельмени?
Даже Павлик рассердился на непонятливого немца:
– Какие пельмени? Из китайца-та?
Ночью в прихожей фрекен Эрика снова случайно натолкнулась на Виталия.
«Унд ду, майн Шатц, – замлела. – Блибст херр». Под жадный шепот немки, так ужасно походившей и на Катерину. и на любимую учительницу географии, обалдевший Виталий только радовался, что прошлой ночью столкнулся с ненасытной фрекен все же не в спальне. Это ведь только прихожая, Катька ничего не учует, успокаивал себя. В прихожей все равно раздеваются. А это только кухня. Ну, какая в кухне любовь? В кухне все кидают на стол. Катька, Катенька, чудо нежность, в спальню к нам немцы не прорвутся! «О, майн Готт!» Стоны фрекен Эрики разносились по всему дому. Так громко, что, в конце концов, в дверь постучали.