Семин заботливо ополоснул грязный стакан коньяком «Хеннеси» и наполнил его до половины. «Да выброси эту херню!» – злобно заорал он на Гришу Зазебаева, Шуркиного собутыльника, и сам запузырил банку с мутным пойлом в открытую топку.
Зазвенело стекло, весело подпрыгнуло пламя.
– Ты это чего? – поразился Зазебаев. – Банка – двадцать копеек!
– Я тебе рубль оставлю, угомонись, – Семин протянул коньяк Шурке: – Давай клюнь. Весь до дна. А потом поедем.
– Куда?
Шурка неаккуратно опрокинул стаканчик.
Подбородок у него оказался какой-то кривой. Но Семин уже не жалел Шурку. Чего жалеть? У Шурки жизнь налаживается. Жалеть нынче надо Кузнецова, это он ухнул с головой в омут. Прикинул: вставить Саксу зубы, побрить, подстричь, подкормить, вытряхнуть, снова станет Шуркой. Сказал:
– Сейчас и поедем.
– Куда? В Энск?
– Есть места получше.
– Это где примерно?
– Слышал про Лозанну?
– Деревня?
– Скорей, городок. Это в Швейцарии. Булыжные мостовые. Чуть больше Томска, не знаю, не сравнивал. Деревня, но с небоскребами.
– Ну? – заинтересовался Гриша Зазебаев. – Я слышал. А как там лазают по этим небоскребам?
– По лестницам лазают, – отмахнулся Семин.
– А сколько этажей, если они до самого неба?
– Есть такие, что под семьдесят.
– Высоко, – признал Гриша и безмерно зауважал Семина. – Ты только не забудь, ты за банку оставь двадцать копеек. – Уважительно плеснул Шурке в стакан, но Шурка, глянув н Семина, плаксиво сморщился:
– Ой, вырвет.
– Да ну, – Зазебаев тоже глянул на Семина. – Ничего он не вырвет. Свой.
– Пей, – кивнул Семин. – Сейчас поедем.
– Куда?
– В Лозанну. Ты теперь на меня работаешь.
Шурка долго молчал. Потом выпил, понюхал грязный рукав, зажмурился. Но свет перед его глазами на этот раз не погас, все же не самогон – «Хеннеси». Недоверчиво поводил перед глазами рукой.
– А дед Егор отпустит?
– А мы и деда возьмем в Лозанну.
Семин был полон великодушия. Пусть сидит дед себе на завалинке.
Специально сделаем завалинку при гостинице, как в Рядновке. Чтобы не отвык. Ну, сауна там, тайский массаж, всякое такое. Опытные девочки быстро вернут Шурку к полноценной жизни. Даже деда вернут. Семин со страхом разглядывал некрасиво жующего старика.
– Да нет, не поеду, – ровно ответил Шурка.
Семин молча махнул разом полстакана, сунул горящее лицо в ведро с водой. Занюхивая «Хеннеси» рукавом от Армани, спросил с нотками бешенства в голосе:
– А если с Гришей? С Зазебаевым? Если обоих возьму? Поедешь?
– В цирк их там, что ли? – не выдержал молчавший до того юрист. – Или на скотный двор?
– Эй, Шурка! Ехать надо. Здесь помрешь.