– С телками валяется?
– А ему чего? Радуется.
– Ну мы его сейчас огорчим.
– Правильное решение, – кивнул Павлик.
И скромно подсказал:
– Если войдете в протоку на хорошей скорости, да развернетесь на полном ходу, всю грязную воду выплеснете на частный пляжик.
– А глубина?
– Там как раз по вашей осадке.
– Слышь, пацан, – неохотно сказал бугор, как бы прощая за что-то Павлика. – А эти Золотые Яйца, их как по батюшке?
– Они Артемычи, – уважительно ответил Павлик.
– Ты только посмотри! – удивился старшой. – Я думал, Абрамычи.
И приказал одному из своих людей, прыгая в катер: «Гони в протоку на скорости!»
Катер зарычал, поднялся на пятке. Гулкая волна рванулась на берег, размывая заиленный песок. Ревя, выплевывая с двух сторон воду, белый красавец вылетел на серебрящийся широкий плес, плавно обогнул затонувшую баржу и, набирая скорость, устремился к предполагаемой протоке. «Ты смотри, смотри, как идет!» – восхищенно выдохнул Павлик. Он прекрасно видел, как белоснежный красавец напоролся на полузатонувшее бревно. Сперва разнесся звук, будто включили электропилу, это зазвенели обнажившиеся винты. Потом полыхнуло. Взрыва, правда, не последовало, никаких особенных эффектов, но белоснежный красавец вспыхнул и теперь коптил на взбаламученной воде, как нагоревшая свеча, – сильно и некрасиво. Ошеломленные рэкетиры барахтались в зеленой жиже, стараясь убраться подальше от разливающегося по воде бензина.
– Тонн на тридцать зеленых, вот какой пожар! – удовлетворенно определил Павлик. – Классная посудина! С немцами поладим, себе такую куплю.
– Ты думаешь, они к нам не вернутся?
– Зачем? У них стволы затонули. Они сами их там со страху сбросили. А кто они без стволов?
– То-то вид у них!
– Богатая посудина у них сгорела, – удовлетворенно сплюнул Павлик. – Ишь, «Абрамычи»! Да нет, ошиблись. Артемычи мы! Ты, Виталька, за них не боись, утонуть им не дадут. – Они видели, как к загаженному бензином заливчику бежали голосистые благушинские бабы, даже пьяные скотники заинтересовались пожаром. – Так всегда было, Виталька, так всегда и будет. Кто к нам с мечом, тот и… Сам понимаешь. – Сплюнул: – Я сейчас в Томск уеду… А ты?
Знал ведь, но спросил.
– А я в Рядновку.
– Катку увидишь, скажи, заберу ее скоро.
– Да не поедет она с тобой, – откликнулся Виталий, с тайным удовольствием прислушиваясь к мату, плесканию и суете в грязном заливчике.
– Ученую птицу дятла ставлю на то, что увезу Катьку.
Ударили по рукам.
У Виталия душа пела.
«Катенька! – пела душа. – Фигу ему! Заберем у Павлика умную птицу! Научим стучать доброе, без балды. Фугам Баха научим, барабан птице подарим». Правда, в самой глубине сердца, в каком-то неизученном уголке тянуло сквознячком, непонятным холодом. Могла ведь давно намекнуть Катька Павлику на истинное положение дел, а вот тянула. Уже и прикипела ко мне, а в глазах – просторно. От больших чувств пожалел рэкетиров: «Хорошую посудину потеряли».