— Принято, Чикаго. «Чарли Джульетт» снижается с четырнадцати до восьми тысяч.
Аэропорт «О'Хейр» является самым оживленным в мире, и поэтому диспетчер поставил самолет в очередь на посадку, заставив его кружить над западными пригородами Чикаго.
Через десять минут приятный голос предложил:
— "Чарли Джульетт", заходите курсом ноль-девять-ноль по ветру на двадцать седьмую полосу.
— Курс ноль-девять-ноль. «Чарли Джульетт» принял, — ответил Тим. Взглянув на яркие созвездия, высыпавшие на серо-стальное небо, Карни подумал: «Эх, Перси, если бы ты видела, какие сегодня звезды...» И впервые за всю свою летную карьеру поступил так, как не должен поступать профессионал. Тревога за Перси стремительно нарастала. Он должен был услышать ее голос.
— Принимай управление, — бросил Карни Тиму.
— Есть принять управление, — ответил тот, без вопросов беря в руки штурвал.
Сквозь треск атмосферных разрядов снова раздался голос авиадиспетчера.
— "Чарли Джульетт", снижайтесь до четырех тысяч. Курс прежний.
— Принято, Чикаго, — ответил Тим. — «Чарли Джульетт» снижается с восьми до четырех тысяч. Карни переключил частоту радиостанции.
— Вызываю компанию, — ответил он на вопросительный взгляд Тима.
Связавшись с Тэлботом, Карни попросил его переключить вызов к нему домой. Ожидая соединения, он начал под руководством Тима осуществлять предпосадочную подготовку.
— Отклонить закрылки на двадцать градусов.
— Закрылки на двадцать градусов... есть.
— Проверить скорость.
— Сто восемьдесят узлов.
Когда Тим заговорил в микрофон: «Чикаго, „Чарли Джульетт“ прошел пятую отметку, приближается к четвертой», Карни услышал гудки.
Ну же. Перси, сними трубку! Где же ты?
Пожалуйста...
Раздалась команда диспетчера:
— "Чарли Джульетт", снижайте скорость до один-восемь-ноль. Связывайтесь с диспетчером аэропорта. Всего хорошего.
— Принято, Чикаго. Один-восемь-ноль узлов. До свидания.
Третий звонок.
Проклятие, где она? Что случилось?
Пустота в груди росла.
Турбовентиляторные двигатели запели скрипучую песню. Застонала гидравлика. В наушниках трещали далекие грозовые разряды.
— Закрылки на тридцать градусов, — приказал Тим. — Выпустить шасси.
— Закрылки на тридцать градусов... есть. Выпустить шасси... есть, все три стойки.
И тут, наконец, в наушниках раздался резкий щелчок. Голос его жены произнес:
— Алло!
От облегчения Карни рассмеялся вслух.
Он начал было говорить, но тут самолет встряхнуло так сильно, что за долю секунды взрывная волна сорвала громоздкий шлемофон с его головы, швырнув обоих пилотов в приборную панель. Вокруг посыпались искры.