Любящая женщина видит сердцем. Оно, а не зрение позволяет отчетливо увидеть и разобраться во всем. Другое дело, что не всегда хочется верить в очевидное. Каждый раз оставляешь немного надежды – спасительный самообман. Осторожно устроившись рядом, Валя вздохнула. Вадим никак не отреагировал и на это.
Белову действительно хотелось подольше оставаться одному. На худой конец – укрыться с головой одеялом и в полной темноте снова вызвать в памяти улыбающееся лицо Алисы. Он не мог поделиться с Валей своими ощущениями. За все это время он ни с кем не говорил о том, что с ним происходило. Он не собирался хвастать этим, просто были моменты, когда держать все в себе становилось невыносимым, особенно, когда Алиса бросила его. Но даже со своим лучшим другом Костей он не решался поделиться происходившим, боясь не найти понимания. Вадим помнил попытку друга выяснить, что происходило в его семье около года назад. Проскурин явно не нравилось то, что между Вадимом и Валей появилось заметное со стороны отчуждение. Костя был мужчиной совсем иного склада. Наверняка переживания товарища он не смог до конца понять, а то и молчаливо осудил.
Вадим закрыл глаза и тут же снова увидел ослепительную улыбку Алисы. Он никак не мог признаться в том, что самым неприятным для него было видеть ее счастливой. Может быть, она притворялась, но делала это столь искусно, что Белова чуть не разрывало от досады. Она посмела быть счастливой без него! Целый год он пытался вычеркнуть их роман из своей жизни, все забыть, раз и навсегда сказать себе, что отныне и навсегда для него существуют только Валя и Димка. Он уговаривал себя, словно каждый раз проводя сеанс самовнушения, что ему легко без нее. Кажется, удалось даже большее – женщины вообще перестали привлекать его. Он снова превратился в примерного отца семейства, чем немало обрадовал Валю. Она – неглупая женщина и, конечно, чувствовала, что в его жизни была другая. Вадим еще раз сказал себе, что жена достойно пережила трудные времена: ни одной истерики, угрозы, упрека. Она выросла в его глазах до недосягаемых высот. Она была слишком идеальна для него. Сколько раз за последние три года Белов говорил себе это?
Уходя от сердечных проблем, Белов погружался в работу, семью. Он искал равновесия, пропорций, в которых время от времени нуждалась его противоречивая натура. Только он что-то выстраивал, второе «я» тут же желало все разрушить. Это касалось по большей мере его внутреннего мира, душевного состояния. На работе это был совершенно реальный, трезвомыслящий человек, от общения с которым нельзя не получить удовольствия. Вадим даже не раздвоился – растроился. И в этом состоянии жить становилось все труднее.