Ситуация эта вызывала справедливую обиду. Руслан уже много лет верно служил Алиахмету Нуровичу, и, казалось ему, тот должен ценить это. Но он, чтобы себя спасти, пожертвовал бы Русланом не сомневаясь. Это Руслан понял. Но понял он и другое... Он понял, что и сам без Алиахмета Нуровича не представляет себе жизни. Попробовал вообразить себе жизнь без хозяина и с тоской понял, что жизни ему просто не будет... Он – такая же собака, как алабай у отставного подполковника. И так же верен хозяину, как алабай верен своему...
Только вот вопрос: пожертвует ли отставной полковник своей собакой, чтобы спастись самому?.. Пожертвует ли, как готов был пожертвовать им Алиахмет Нурович...
Вопрос этот остался без ответа...
Машина благополучно выехала за город. Ночью ездить – сплошное удовольствие, можно даже на светофорах не всегда задерживаться. И за городом ехать легче, загрузка дороги минимальная. Дальнобойщики, своими неповоротливыми автопоездами задерживающие движение днем, по ночам ездить не рискуют. Слишком много на дорогах любителей поинтересоваться перевозкой чужого товара.
Машину покачивало, пассажиров укачивало, и Руслана все-таки усыпило, как младенца в люльке. Он заснул беспокойным, болезненным сном, и даже сны видел. Но лучше бы их не видеть... Нехорошие ему снились сны... Муса что-то говорил. Какие-то претензии предъявлял. А чуть в стороне Юрок стоял... А потом приснился отставной подполковник Евсеев со своим алабаем. Подполковник спокойно наблюдал, как алабай с ощеренной пастью лез «целоваться»...
Проснулся он, когда давно миновали шоссейную дорогу и готовились вскоре объявиться в деревне Талая. Солнце не выглядывало, но небо посерело, таким образом показывая, что наступает рассвет. Глянув в окно, Руслан увидел, что где-то к ним присоединилась еще одна машина – «Хаммер» с охраной. Наверное, они ждали у выезда из Москвы. Может быть, Алиахмет Нурович просчитал появление в Талой подполковника Евсеева? Тогда подполковнику придется плохо...
Где-то противно пищал комар... Сырость кругом, осенняя сырость, а для комаров это самое раздолье перед недалекими морозами. Кружил комар в темноте над самой головой. Искал, куда бы присесть, чтобы присосаться. И пусть бы себе кружил и дальше, пусть даже кровушки бы попил, только бы не пищал так противно. В темноте его все равно не поймаешь, только рукой зря машешь, и это раздражает...
Подвальный люк в это утро не поднимался долго, хотя Анатолий слышал во дворе легкие шаги, какое-то постукивание и шуршание – день уже начался и шелестел своими домашними заботами. Сам Анатолий по шагам давно научился определять, кто ходит. Младшие братья во дворе не показывались. И там какими-то своими делами занимались мать семейства и сестры. Но, чтобы успеть на следующий день попасть на строительство, следовало в этот день закончить с дровами, а их осталось еще немало. И Анатолий сделал то, чего за полгода плена не делал ни разу. Он сам постучал в люк, напоминая о себе.