Словно бы нечаянно он посмотрел на губы шумной соседки. Показалось, что они были полные, влажные и зовущие. Так откровенно зовущие каждого, что он с трудом удержался, чтобы не пододвинуться к ней ближе. И, наверное, ее губы тоже горячие. Помада почти стерлась, но Леший хорошо помнил, что губы той девушки из подъезда были вообще без помады. И сейчас представил повторение длительного поцелуя, но с этими вот полными губами. Опять затрепетало что-то между грудью и животом. И он возненавидел всех сидящих здесь, всех шумящих, говорящих, кричащих, пьющих, курящих и закусывающих. Что они здесь делают? Почему не остаться в комнате двоим – ему и ей?
Вечер продолжался. В комнате было сильно накурено. Кто-то выходил в коридор. Кто-то возвращался. Постепенно стали расходиться, пока работал городской транспорт, желая успеть добраться до дома.
– Ты здесь живешь? – перекричала музыку соседка.
– Нет, – Леший отрицательно покачал головой. Перекричать группу «Scorpions» он не мог.
– Проводишь… – не спросила, а крикнула она утвердительно, уверенная, что он не откажется, и налила себе следующую рюмку.
Потом они стояли в длинном коридоре среди других таких же пьяных студентов. Все общежитие в этот вечер было пьяно. Они ушли уже во втором часу ночи. Чтобы не попасть под стандартно уничтожающий взгляд дежурной вахтерши, которая не любит, когда ее будят, дверь открыли сами и только сильно хлопнули ею, чтобы вахтерша проснулась и сообразила, что кто-то ушел. Но сказать «ушли» – значит сказать неправильно. Леший просто вел соседку, тащил порой на себе. И долго пытался выяснить, где она живет. Она только рукой показывала:
– Там…
Но «там» – был городской сосновый бор. И Леший, в глубине души сам подумывающий, как увести ее именно туда, согласно повел. Она, хотя и сильно пьяная, конечно, видела, куда они идут, но шла, более того, сама вела его, время от времени всматриваясь вперед и показывая:
– Туда… Дальше…
На улицах народа не было. Никто не видел их. Но Леший в городе стеснялся неизвестно чего или кого – настолько привык к тому, что все его желания должны быть тайными, и только поддерживал пьяную девушку под руку и за талию. За первыми деревьями он быстро осмелел, прижал ее к стволу большой и старой, на краю поляны стоящей сосны и хотел поцеловать. Она засмеялась, обняла его за шею, просто повисла на нем, но лицо отвернула, целоваться не стала. Леший не понял, что это ее игра, начал сердиться и закипать. Он сильнее сжал девушку в объятиях, и она подогнула ноги, начала падать. Она была с него ростом, крепкая и тяжелая. И они упали вместе на траву, на острые и колючие прошлогодние шишки. Одна шишка противно врезалась Лешему в колено, он чувствовал даже боль, но почему-то передвинуть колено не решался, словно это движение могло все начавшееся прекратить. Прекратить все то, к чему он столько и с такими страданиями стремился.