– И давно вас так кормят? - поинтересовался Жарынин.
– Давно, - вздохнул Болтянский.
– Жаловались?
– Писали Огуревичу коллективный протест.
– А он?
– Сказал, что все средства идут на борьбу с Ибрагимбыковым! - Лилипутское личико старика сморщилось в мудрую улыбку.
– Ладно. Поговорим! - сурово пообещал Жарынин. Тем временем Татьяна привезла горячее - сосиски с тушеной капустой. Сосиски тоже оказались какими-то укороченными.
– Так на чем я остановился? - спросил Болтянский.
– Да вы ведь все нам уже рассказали! - удивился Жарынин и незаметно подмигнул Кокотову.
– Разве… А… ну, тогда ладно…
– Нет, еще не все! - объявил Андрей Львович, словно не поняв предупредительного знака. - Вы остановились на том, как ваш батюшка призвал к себе сыновей…
Режиссер молча загрустил. Ян Казимирович завел свою родовую сагу:
– Верно! Призвал и сказал: «Сыны мои, началась революция! Ничего доброго это нам не сулит. Революцию начинают от хорошей жизни и заканчивают от плохой. Прольются моря крови, погибнут миллионы, но наш род должен уцелеть. Любой ценой. Способ один: не держать яйца в одной корзине. Посему ты, Бронислав, езжай в Варшаву к генералу Пилсудскому. Будешь поляком, как славные наши дзяды! Служи ему верой и правдой и отомсти проклятым москалям за все разделы Польши, особенно за третий. Когда все уляжется, женись! Но варшавянку или краковянку не бери - намучаешься с их гонором. Подыщи себе скромную девушку из местечка поближе к Белоруссии. А теперь не мешкай, возьми пенендзы на дорогу и мою шляхетскую грамоту (они в шкапу, под отрезом сукна) и в путь! Обними же, старший сын, меня на прощанье! Мы больше никогда не увидимся!» Бронислав крепко обнял отца, вытер слезы и вышел вон… Отец от слабости тут же потерял сознание. Мать зарыдала, думала: преставился… Но нет: поднесли к лицу зеркальце, и оно слегка запотело…
– И что, добрался Бронислав до Пилсудского?
– Не торопитесь! Всему свое время. А сейчас, пока батюшка без сознания, вы, мои молодые друзья, можете поесть!
– Спасибо! - желчно поблагодарил Жарынин и попытался поддеть вилкой шпротинку, но она проскользнула между зубьями.
– Тут отец очнулся, - продолжил Ян Казимирович. - «Мечислав, - позвал он слабым голосом. - Ты будешь русским патриотом! Езжай на Дон к генералу Корнилову, храбро бейся за единую и неделимую Россию, мсти всем, кто разваливал великую нашу империю, особенно полякам, евреям и латышам. Не лютуй, но и спуску не давай: поляков расстреливай, остальных вешай! Если Белое дело победит, женись на дочке смоленского помещика из уезда, поближе к Белоруссии. После Гражданской войны мужчин останется мало, а ты - офицер, спаситель Отечества. Сможешь выбрать кого захочешь! Не мешкай, возьми в шкапу, под сукном пенендзы на дорогу и бумаги, подтверждающие, что ты сын служилого российского дворянина. Обними мать - и в путь! Чем раньше доберешься до Корнилова, тем ближе будешь к нему. Держись при штабе. Штабные первыми получают награды и первыми эвакуируются в случае чего». Сказав это, отец снова потерял сознание…