Митчелл, расплачиваясь с кучером, побледнел и выронил монеты из рук.
– Ничего, приятель, все в порядке, – успокоил кучер, спрыгивая на землю, – я сам подберу.
Митчелл отошел от экипажа и тихо сказал:
– Ты не должен держать меня в стороне. Я нужен тебе сейчас.
Найл был до такой степени разъярен, что чуть не накинулся с кулаками на своего единственного друга. Неимоверным усилием воли он взял себя в руки и, развернувшись, пошел прочь от дома Уинтера. Услышав за своей спиной торопливые шаги Митчелла, Найл захотел его ударить. Что это с ним? Неужели тяготы последних лет довели его до сумасшествия? Эта внезапно возникшая мысль немного остудила его, и он замедлил шаги, позволяя Митчеллу догнать себя.
– Я возвращаюсь в гостиницу, – не поворачивая головы, произнес Найл.
Митчелл, шагая рядом с ним, спросил:
– Он согласился встретиться с тобой?
– Нет. Проклятый трус! – зло ответил Найл, пиная ногой подвернувшийся камень.
Митчелл облегченно вздохнул.
– Не могу обманывать тебя, говоря, что очень расстроен. А Уинтер все равно не изменит своего решения, даже если ты приставишь нож к его горлу. Так что все к лучшему.
– Нет! Я добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило, – прорычал Найл, – и Уинтер признает свою неправоту, и Макфи я убью в честном поединке. Уж он-то не откажется от дуэли, как этот трус. Дункан носит благородное имя с рождения, в отличие от этого выскочки.
Митчелл фыркнул:
– Что-то ты слишком высоко ставишь младшего сына обедневшего графа.
Ревность Митчелла развеселила Найла, и он улыбнулся. От его гнева не осталось и следа. Хотя, если быть до конца честным, гнев не исчез, он по-прежнему переполнял Найла, только затаился до подходящего случая где-то в глубине души. Три года Найл копил в себе ярость и только пару недель назад стал понимать, что именно ненависть руководит всеми его поступками, а вовсе не желание отомстить за поруганную честь.
Найл подумал было, что понял это благодаря Фионе Макфи, но тут же отогнал эту мысль.
– Тебе незачем ревновать и завидовать Дункану Макфи. Ты сам наследник богатого виконта, и матери рады выдать за тебя своих высокородных дочерей, – продолжил Найл начатый разговор.
– Женитьба пока не ходит в мои планы, – насупившись, сказал Митчелл.
– К сожалению, – вздохнул Найл, – ты почему-то предпочитаешь находиться рядом со мной, ставя свою репутацию под угрозу.
Увидев гостиницу, Кэрри быстро поднялся по лестнице, перепрыгивая через две ступени, и замер у своего номера.
Фиона сидела в запертой комнате и умирала от скуки. У нее не было ни книги, ни какого-нибудь рукоделия, и поэтому целый день девушка предавалась мрачным размышлениям о своей судьбе. Понятно, что ее настроения подобное занятие не улучшило, к тому же она страшно проголодалась. Когда же Найл вошел в номер, девушка сердито посмотрела на него и язвительно произнесла: