– А еще что? – Он сиял от удовольствия и удовлетворения.
Она мягко рассмеялась – у нее значительно поднялось настроение, от прежней тревоги не осталось и следа. Она решила, что обязана этим отличным вину и еде, богатой и в то же время штатной обстановке столовой, а главное, столь утонченной заботе Малькома о мелочах.
Остаток обеда – шоколадное суфле и кофе – они болтали о делах вообще, время от времени касаясь политики и экономики.
Подобный обмен взглядами и мнениями, характерный для большинства их совместных обедов, Флейм ценила больше всего – эти спокойные разговоры будили в ней мысль и позволяли отвлечься от бесконечных рабочих дискуссий и злых сплетен в агентстве.
– Еще кофе? – Мальком потянулся к серебряному кофейнику, который официант оставил на столе.
Она отказалась, слегка качнув головой, затем улыбнулась.
– Нужно ли говорить, что обед был превосходным.
– Я рад, что тебе понравилось. – Он оглядел ее быстрым восторженным взглядом. – Этот бирюзовый цвет тебе невероятно идет. Он оттеняет твои зеленые глаза. Ты должна чаще его носить.
– Если вы всегда будете подавать после десерта еще и комплимент, то стоит чаще обедать здесь, – откинулась она, с улыбкой сворачивая салфетку и кладя ее на стол.
– Я это запомню. – И затем, после непродолжительной паузы: – Кстати, я хотел бы тебе кое-что показать. – Бросив салфетку на стол, он встал. Флейм вернулась за ним в его кабинет. – Я уже некоторое время подумываю о том, чтобы расширить меховые отделы в наших основных магазинах. – Мальком остановился, чтобы закрыть двери в столовую. – Естественно, что я всегда обязан любыми способами поддерживать репутацию товаров от Пауэлла. Вот почему меня интересует твое мнение об этом манто.
Просьба не выходила за рамки обычного. Мальком и раньше консультировался с ней в подобных вопросах, говоря, что она представляет сразу два слоя его клиентуры – деловых женщин и светских львиц.
Ее интерес возрос, когда вслед за Малькомом она приблизилась к небольшому столу для совещаний. На одном из стульев лежала темная шубка.
Мальком поднял ее и набросил на руку, чтобы Флейм могла внимательно ее рассмотреть. Как только Флейм увидела темное, почти черное манто с длинными запашными полами, у нее перехватило дыхание.
– Мальком, это просто изумительно, – выдохнула она и, ощупав мех, устремила на него понимающий взгляд. – Это соболь, да?
– Да, русский соболь. Примерь.
Флейм не надо было уговаривать, она повернулась к Малькому спиной, позволив ему помочь ей облачиться в манто. Проведя ладонями по стоячему воротничку и полочке – ее пальцы скользили, утопая в ворсе, – она пришла к выводу, что подобное чувственное ощущение рождает только прикосновение к меху – мягкому, шелковистому и такому роскошному. Ничто другое не позволяет женщине ощутить себя до такой степени женщиной, элегантной и такой невероятно соблазнительной.