Одним из ключей он открыл дверь, и мы очутились в огромной низкой комнате, по стенам которой стояли пронумерованные сейфы. Клерк остановился перед семнадцатым сейфом, отделил от связки еще один ключ, вставил его в замок и повернул. Я ожидал, что дверь раскроется, но клерк вынул ключ, отошел назад и выжидающе посмотрел на меня. Видя, что я ничего не делаю, он удивленно спросил:
-- Господин граф забыл захватить ключи?
Ругая себя за то, что, как последний дурак, не догадался, чего он от меня ждет, я вытащил из кармана связку ключей, принадлежавшую Жану де Ге. Один из них -- больше и тяжелее других -- показался мне подходящим, и, сделав шаг вперед, с уверенным видом, несомненно, казавшимся ему так же, как мне, притворным, я всунул ключ в замочную скважину; слава Богу, он повернулся, и, когда я потянул за ручку, дверца сейфа распахнулась.
Клерк, пробормотав, что он не станет мешать господину графу искать нужные ему бумаги, вышел из подвала, а я сунул руку внутрь сейфа, где не оказалось никаких мешков с золотом, зато было много бумаг, все -перевязанные тесьмой. Как это ни смешно, разочарованный, я вынул их и поднес к свету. Мои глаза привлекло название одной из связок: . Только я начал развязывать тесьму, как в дверях появился клерк.
-- Там пришла ваша малышка, -- сказал он. -- Она просит передать, что насчет фарфоровых фигурок она договорилась, и спрашивает, нельзя ли ей вернуться домой в грузовике вместе с мадам Ив.
-- Что-что? -- нетерпеливо переспросил я: мои мысли были заняты бумагами, которые я держал в руке.
Он сухо повторил данное ему поручение. Я опять ничего не понял, но не хотел выяснять, кто такая мадам Ив и откуда этот грузовик, так как, видимо, я должен был это знать.
-- Хорошо, хорошо, -- сказал я, -- передайте, что я через минуту буду свободен.
Не успел я развязать тесьму и раскрыть папку, как напрочь забыл, что нахожусь в подвале провинциального банка: несмотря на юридическую терминологию, вопрос, о котором шла речь, был мне достаточно хорошо знаком, я не раз листал подобные бумаги в архивах Блуа, или Тура, или в читальном зале Британского Музея. [(фр.)]- эти хитроумные пункты французского брачного права всегда завораживали меня своей двусмысленностью, и теперь, позабыв про время, я сел и стал читать контракт.
Отец Франсуазы, некий господин Робер Брюйер, был, по-видимому, богатый человек, который мало верил в постоянство Жана де Ге и не имел особого желания служить подпорой беднеющему роду де Ге. Поэтому приданое Франсуазы, составлявшее кругленькую сумму, было завещано ее наследнику мужеского пола, а доходы со всей этой -- вверенной попечению родителей -- собственности до совершеннолетия вышеуказанного наследника должны были идти поровну в пользу попечителей, то есть его матери и отца. В случае невыполнения Франсуазой супружеского долга и непоявления на свет сына и наследника к тому моменту, как Франсуазе исполнится пятьдесят лет, все оставленные ему деньги должны быть разделены между нею и дочерьми от ее брака с Жаном де Ге или, если она скончается раньше своего супруга, -- между ним и дочерьми. Соль контракта заключалась в том, что получить эти деньги родители могли только и исключительно при условии рождения сына- наследника, а если этого не произойдет, никто не имел права тронуть ни единого су до того времени, как Франсуаза достигнет пятидесяти лет, -- если, разумеется, она доживет до этого возраста. В день свадьбы Жану де Ге была выделена крупная сумма для его собственного употребления, но она составляла менее четверти всего приданого.