Эмери опустила глаза.
– Боюсь, что нет. У нас всю черную работу выполняли рабы. Но у меня были младшие сестры, – с надеждой добавила она, – и я часто помогала им с уроками. Я могла бы учить детей чтению и чистописанию, могла бы писать письма за тех, кто не знает грамоты. И еще мне кажется, я легко смогу научиться всякой работе. Мисс Франи говорила, что у меня быстрый ум и ловкие пальцы.
– Я в этом не сомневаюсь, – улыбнулась Маргарет. У нее уже появилась идея относительно этой девушки, но вначале следовало побольше о ней узнать и еще уговорить Оррина. И хотя решение было принято ею слишком скоропалительно, ей казалось, что она не ошиблась в девушке.
Им пришлось уехать из Нью-Орлеана из-за Оррина, который работал белым надсмотрщиком на плантации. Плантация была одной из самых доходных в штате, там выращивали сахарный тростник, и Оррин утаил доходы на восемьсот долларов, присвоив деньги себе.
Оррин не был закоренелым преступником, и Маргарет продолжала считать его порядочным человеком, несмотря на совершенный им грех. Но и Дентоны были не подарок. Для них надсмотрщик был в самом низу социальной лестницы, почти на одном уровне с рабами. Миссис Дентон никогда не разговаривала с Маргарет и не позволяла учителям ее детей учить детей Маргарет и Оррина, хотя девятилетний отпрыск Дентонов был того же возраста, что и их сын, но только намного глупее. Если бы Маргарет не была сама учительницей в юности, ее дети так бы и не получили возможности научиться грамоте.
Уайлсы жили в небольшом коттедже из четырех комнат, утопавшем в разросшемся кустарнике жимолости. Дом был расположен в низине, где постоянно скапливалась вода и жидкая черная грязь подступала к самому порогу. В доме всегда было сыро. Маргарет самоотверженно боролась с грязью, ей казалось, что сверкающий белизной пол приподнимает их над тем социальным болотом, в котором они оказались.
Последняя беременность вконец измотала ее. Она страдала варикозным расширением вен и ноги нестерпимо ныли, тем более что большую часть дня приходилось проводить на ногах: стирать и готовить, снова готовить и стирать, пока она, совершенно обессиленная, не падала на соломенный тюфяк рядом с Оррином. Оррин хотел купить ей кресло со скамеечкой для ног, такое же, как у миссис Дентон, а Тимми, их девятилетнему сыну, – пони. Тимми прекрасно ездил верхом, не хуже хозяйских сыновей.
«Наш мальчик заслуживает того, чтобы иметь хорошие вещи, – не раз говорила Маргарет. – Когда-нибудь он станет настоящим мужчиной: порядочным, сильным и интеллигентным…»