В комнате было душно, но Федра не осмеливалась открыть балконные двери, чтобы впустить ночную прохладу. Эллиот все еще находился на балконе, и она опасалась, что он воспримет это как приглашение.
Впрочем, у него хватит наглости войти и без приглашения. Она сидела на постели, обхватив руками колени, наполовину страшась и наполовину надеясь, что двери распахнутся и он появится на пороге.
Она вовсе не испытывала того спокойствия, которое пыталась изобразить, когда уходила с балкона. Возбуждение не улеглось, тело оставалось чувствительным даже к прикосновению воздуха. Федра не понимала, что заставило ее остановить Эллиота. Это был инстинктивный порыв. Должно быть, вмешалась интуиция.
«Я хочу, чтобы вы молили о большем».
Разве можно иметь дело с таким человеком? Ему нужно, чтобы она была слабой, поглупевшей от страсти, послушной ему. Теперь понятно, что он не случайно объявился в Неаполе. У него была вполне определенная цель. Ни один из ее знакомых не стал бы требовать, чтобы она изъяла неугодные ему отрывки из мемуаров ее отца. Но мужчина, способный соблазнить женщину из корыстных соображений, не раздумывая воспользуется властью, которую получит над ней. И, что самое печальное, ему это почти удалось. Федра хотела его, и желание это было непреодолимым. Оно не согревало душу, не приносило покоя и ощущения безопасности. Не походило на симпатию, которую она питала своим друзьям. В этом желании не было слияния душ, без которого дальнейшая близость не имеет смысла.
Совсем наоборот. Чувственный призыв, исходивший от Эллиота, приводил ее в смятение, трепет и восторг, пугавший своей силой. Само его присутствие действовало на нее как колдовские чары. И он это отлично понимал.
Возбуждение постепенно улеглось, превратившись в легкую неудовлетворенность, томившую ее все последние дни. Из соседней комнаты не доносилось ни звука. Федра легла и повернулась на бок, по-прежнему глядя на застекленные двери.
Неужели именно это случилось с ее матерью? Неужели после многолетних отношений с Ричардом Друри, основанных на дружбе и взаимном уважении, в жизни Артемис помнился мужчина, который не захотел играть по ее правилам? Тот факт, что мать изменила отцу, явился для Федры настоящим ударом. Вера в свободную любовь не исключала веры и любовь, которая продлится всю жизнь. В юности Федра считала, что одно неразрывно связано с другим. Что только свободная любовь, не скованная условностями, религией и законом, позволяет распознать родственную душу, когда та появится.