- Да, госпожа Кларк.
- Прекрасно. Теперь о втором обвинении. Мы не можем предугадать, о чем меня будет спрашивать обвинитель. Наверняка разговор пойдет о векселях, которые я дала своему брату и которые были подписаны моей матерью, Элизабет Маккензи Фаркуар. Дело в том, что ее руки исковерканы ревматизмом и она не может писать, поэтому я водила ее рукой. Причина, почему я использовала ее имя, а не свое, заключается в том, что мне не хотелось, чтобы мое имя было как-то связано с Расселлом Маннерсом - зятем присутствующего здесь господина Молтби. Вы должны обратиться ко мне со следующим вопросом: "Сообщал ли вам господин Роуланд Молтби о том, что он когда-либо отказывался оплачивать вексель, выписанный на имя Расселла Маннерса?" На это я отвечу: "Никогда".
Она взглянула на сидящего напротив мрачного свидетеля. Он потягивал эль и молчал. Адвокат писал.
- После этого, господин Смитиз, - продолжала она, - вы спросите меня: "Зная об имевшем место обмене вышеназванных векселей, можете ли вы с полной уверенностью сказать, что у капитана Томпсона не было намерений обмануть казначея, когда он передавал ему эти векселя?" На это я скажу: "Конечно, нет. Капитану Томпсону было известно, что господин Маннерс был у меня в долгу".
Роуланд Молтби заерзал на стуле.
- Послушайте, вы не можете говорить об этом в суде!
- О чем?
- О том, что происходило на Берлингтон-стрит, 9, когда мы оба, пока наши жены находились в Уэльсе, развлекались там с вами.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду... я ничего подобного не помню. Говоря "в долгу", я имела в виду деньги. Я продала браслет, за который выручила триста фунтов, и дала сто Расселлу. Следовательно, он находился у меня в долгу. Вы согласны?
Роуланд Молтби пожал плечами и взглянул на адвоката.
- Был в долгу, госпожа Кларк. Я так и записал.
- Спасибо, господин Смитиз. Вот и все, что я хотела вам сказать. Давайте выпьем кофе.
Она встала и закинула руки за голову. Господи! Какое же это наслаждение - сражаться, сражаться в одиночку, самостоятельно выискивать веские аргументы. И когда никто на мешает. Билл стал бы молить ее об осторожности, безопасности, благоразумии. Именно это и были его последние слова, когда они прощались перед ее отъездом. "Будь осторожна. Своим вмешательством ты можешь только навредить". Как будто бедный Чарли мог самостоятельно выступать на суде... Три месяца эти животные держали его под арестом, предъявив ему обвинения только неделю назад. Прочитав имена, она поняла причину: все члены трибунала были собственноручно подобраны Эдамом, Гринвудом и полковником Гордоном.