И Чарли, полный подозрений, подглядывавший через приоткрытую дверь, Чарли, который заметил, что у него носки рваные, а у постояльца заштопанные, что ему за обедом подают куриную ножку, а постояльцу - белое мясо, - он тоже не должен знать.
Мери Энн влюбилась. Она могла думать только о Джозефе. Когда Джозефа не было, день тянулся бесконечно. Она выдумывала различные предлоги, чтобы несколько раз на дню забежать к нему в мастерскую. Он бросал работу и приближался к ней медленной и легкой походкой, приводившей ее в восхищение. Они стояли возле стены и разговаривали, и она знала, что другие подмастерья разглядывают, оценивают ее, соединяют их имена, и это еще больше возбуждало.
Однако мир взрослых отнесся к этой первой любви враждебно, неодобрительно. Первую любовь нужно прятать от посторонних глаз.
- Ты вчера очень поздно легла. Я слышала, как ты закрывала дверь. Что ты делала?
- Я болтала с Джозефом Кларком.
- А господин Бертон был с вами?
- Нет... Он ушел.
Ее слова были встречены молчанием и холодным взглядом. Больше ничего сказано не было, но Мери Энн вспомнила о том молчании, о тех холодных взглядах, которыми провожали Боба Фаркуара, когда тот брал свою трость и отправлялся подышать свежим воздухом. Теперь она понимала его и сочувствовала. Все нужно держать в тайне.
- Госпожа Фаркуар, вы позволите мне пригласить мисс Мери Энн прогуляться со мной после обеда? Обидно сидеть в доме, когда на улице такая восхитительная погода.
- Прогуляться? Я думала, она побудет со мной. Нужно кое-что зашить, а она знает, что я плохо вижу.
- Мама, шитье можно оставить до утра, когда будет светло.
- Не понимаю, почему нужно отправляться на прогулку, когда дома так удобно.
Немой упрек, вздох, усталая рука, тянущаяся к корзинке с шитьем. Разве ее мать могла знать, как прекрасно идти по Ладжейт Хилл под руку с Джозефом Кларком, любоваться собором св. Павла, залитым лунным светом? Она сделала знак своему возлюбленному, чтобы тот шел на улицу, и, дождавшись, когда мать примется за работу, Мери Энн выскользнула из дома.
- Можно мне с вами? - спросил Чарли, тоже не одобрявший ее поведения.
- Нет.
- Почему?
- Мы не хотим, чтобы ты шел с нами. - А потом, сжалившись: - Ну ладно, только до Флит-стрит.
Эта прогулка в толпе людей, спешащих в пивные и кофейни, служила оправданием позднего возвращения домой. Узкие переулки и тупики были для них пристанищем, темные подъезды - убежищем от дождя, бьющие полночь часы собора св. Павла были эхом произнесенных слов:
- Мери Энн, я не могу жить без тебя.