Бассон рассмеялся. Затем продолжил:
– Э! Да ты ничуть не изменился!
– Иоланда перепугалась, – подтвердил Бриде.
– Не понимаю, почему, – заметил Бассон, как будто он не понимал, как можно было бояться полиции, если тебя не в чем упрекнуть.
– Она вообразила, что я подвергаюсь опасности…
– Но, по правде, тебя и в самом деле арестовали?
– Нет, – сказал Бриде. – Речь шла о простой проверке документов.
– Это не очень-то похоже на то, о чем рассказывала Иоланда.
– Поскольку ты занимался этим делом, ты прекрасно знаешь, что речь шла лишь об этом.
– Я абсолютно ничего не знаю. Потому тебя и спрашиваю, – продолжил Бассон.
Можно было подумать, что дружеские чувства, которые связывали его с Бриде, были настолько сильными, что он вмешался, не наведя предварительных справок о том, насколько серьезные обвинения предъявлялись его товарищу.
– Я тебе повторяю: речь шла о простой проверке документов.
– Не похоже было на то, – продолжил Бассон. – Комиссар Лиона и слушать ничего не хотел. Это что-то невероятное, все эти гипер-голлисты! Вздумай ты кого арестовать или отпустить, они всегда ставят палки в колеса.
Бриде в подробностях рассказал, что произошло в гостинице.
– Да, да, это я знаю. Но не было ли еще чего?
– Чего еще? – переспросил Бриде с неожиданным беспокойством.
– Утенин, ты знал его в Париже? Ты понимаешь, что я хочу сказать? Он сейчас мотается меж двух зон…
– Нет, нет, я не понимаю.
– В конце концов, это не важно. Утенин мне рассказал о неком рапорте. Он сказал мне, что они не довольны.
– Кто, "они"?
– Ну, в Лионе, да и здесь тоже. Как я тебе уже говорил, я не в курсе.
– Я больше ничего не понимаю, – сказал Бриде. – Рапорт! Что за рапорт?
– Я и сам тоже.
– Но ты сам мне сказал, что ты все уладил.
– Я все уладил, но я ничего не знаю. Я все взял на себя, и это все. Ну, давай, скажи мне правду. Не стоит ли за всем этим какой-нибудь истории с голлизмом?
– Послушай, Бассон, ты выглядишь просто смешно. У тебя какая-то мания за всем подозревать голлизм. Здесь-то он причем?
– Это как раз то, о чем я тебя спрашиваю. Иоланда мне звонит. Я улаживаю. Но возникают какие-то сложности. Почему? И этот рапорт, что это такое?
– Что за рапорт?
– Мне говорили про личное дело.
– Откуда мне может быть об этом известно? – сказал Бриде.
– Ты не ребенок, в конце концов. Всегда можно о чем-то догадываться.
– Я абсолютно ничего не знаю, – сказал Бриде твердо, как человек, который хотел положить конец сплетням.
– Это личное дело, значит, я придумал?
– Ты не попросил ознакомиться с ним?
– У меня не было времени, и потом, ты понимаешь, в твоих интересах, мне показалось, что не стоило слишком настаивать. Эта история…