Тут дверь за спиной автоматчика распахнулась — Андрей отметил, что открывается она наружу. На пороге появился смуглый мужик, то ли грузин, то ли абхаз — на вид Андрей отличить не взялся бы. Для удобства он решил пока считать его грузином.
— Сообщи Джону, что первый очнулся, — негромко сказал автоматчик. По-английски сказал, что характерно, и с американским акцентом.
— О’кей, — отозвался грузин. И смерил Андрея взглядом, полным такой ненависти, что у того одежда чуть не задымилась.
«Ого! — подумал Сабуров. — Этот, похоже, все очень серьезно воспринимает. Не за деньги старается. Плохо». В самом деле — нет ничего хуже, чем иметь дело с людьми, воюющими не за зарплату, а за убеждения. И трудно, и морально неприятно как-то. Такой и сам глотку перережет без зазрения совести, и свою подставит так же легко. Победить такого можно, только убив. Заставить сдаться — вообще практически нереально. Непонятно только, чем такая ненависть именно по отношению к Андрею вызвана. Или этот парень ко всем врагам так относится?
Грузин вышел. Андрей, на этот раз не пытаясь привставать, обратился к американцу, по-английски разумеется:
— Ну, и что это значит?
Автоматчик молчал.
— Эй! Парень! Не притворяйся, что говорить не умеешь, я только что слышал.
Снова молчание.
— Ты, может, не в курсе, но то, что вы провернули, называется похищением. И ты в нем принимаешь участие. Знаешь, что за это по законам этой страны положено?
Андрей, разумеется, не ожидал, что янки так вот сразу и испугается — он, надо думать, и так знает, в чем участвует. Важно было прощупать охранника, посмотреть, как он реагировать будет. Может быть, получить хоть какую-то информацию. Но пока реагировал американец самым худшим образом из всех возможных — вовсе на слова пленника не реагировал. Профессионал, сразу видно.
Тут сбоку завозились. Раздался сначала стон, потом несколько непонятных Андрею слов — но по голосу он узнал Гиглу Барцыца. «Ага, жив абхаз!» — радостно подумал Сабуров. Вот только насколько сильно ему досталось?
Тут долго гадать не пришлось. Очнувшись, Гигла заговорил. Да как! Такой ругани, такого отборного мата Андрей в жизни не слышал. Сначала Гигла матерился по-русски. Потом, кажется, по-абхазски — здесь смысла слов Андрей не понимал, но интонация не оставляла ни малейших сомнений в том, что это именно матерщина. И, наконец, Гигла перешел на английский — здесь он тоже проявил отличные знания нецензурной лексики, причем именно американской. Самым приличным из того, что он сказал, было «семь раз трахнутый в задницу вонючий опоссум». Но американец практически не реагировал — хотя, по едва заметному движению скул, когда Гигла предложил ему продать свою бабушку в мексиканский бордель для любителей орального секса, стало ясно, что он все прекрасно слышит и понимает, а то Андрей уже сомневаться начал — мало ли, вдруг он не немой, но глухой, такое тоже бывает.