Андрей поднял взгляд от карты, посмотрел в окно. Вокруг уже были знакомые, можно даже сказать, родные места. Шутка ли — почти год здесь прослужил. Все-таки до чего красивая страна — неудивительно, что в девятнадцатом веке российские офицеры, служившие на Кавказе, на всю жизнь впечатывали эти места в свое сердце. Хоть Лермонтова вспомнить, его описание офицера-кавказца, в бурке и с кинжалом. Да и Пушкин тоже об этом писал.
До заставы оставалось километра два. Расположен основной пост был у главного моста через реку Ингур. Два блокпоста полностью контролировали мост, а на абхазском берегу рядом с блокпостом была сама база — небольшой военный городок, даже не городок, а так, поселок. Меньше двухсот человек — и это по спискам. А реально часть народа постоянно находилась на опорном пункте ниже по течению реки, часть — на другом, выше по течению, кто-то в отпуске, кто-то в патруль ушел — в общем, если по головам считать, то единовременно на базе редко больше ста человек бывало. Кажется немного странным — вроде важное место, и неспокойное. Но ведь участок границы, который миротворцы контролируют, совсем небольшой — и шестидесяти километров не наберется. Да и река — мощная естественная преграда. И, наконец, миротворческие войска в таких случаях должны не драться, а просто стоять между враждующими сторонами. Конечно, эту горсточку легко смести. Но все ведь понимают, к чему такое может привести. Прорвешься через российских миротворцев, а там глядь, через пару часов уже и авиация российская прилетит — и отнюдь не ради того, чтобы пряниками агрессоров потчевать. Россия, конечно, не Советский Союз, силы далеко не те, но уж такого неприкрытого хамства не простит. Да и мировая общественность, мнение которой в случаях, подобных грузино-абхазскому конфликту, очень важно, агрессии и атаки на миротворцев не потерпит. Как-никак, российские войска здесь находятся по мандату ООН.
Впереди, из-за очередного поворота дороги показалась ограда базы и бетонный куб блокпоста. Реки видно не было — не такая уж она здесь широкая, а берега довольно крутые.
— Сюда, что ли? — с довольно сильным акцентом спросил водитель.
Это был пожилой молчаливый абхаз — Андрей договорился с ним за совершенно смешную сумму в районном центре Очамчира. Кстати, машина у абхаза была примечательная — Андрей даже названия ее вспомнить не мог, что-то очень старое, советское, чуть ли не «Победа». В общем, колымага была настолько древней, что, пожалуй, сейчас ее цена с каждым годом уже не уменьшалась, а увеличивалась — как антиквариату и положено.