— А господин де Вильфор? — спросил аббат.
— Этот никогда не был моим другом, а я и не знал его вовсе и ни о чем не мог его просить.
— А не знаете ли вы, что с ним сталось и в чем заключалось его участие в беде, постигшей Эдмона?
— Нет; знаю только, что спустя некоторое время, после того как он арестовал Эдмона, он женился на мадемуазель де Сен-Меран и вскоре уехал из Марселя. Наверное, счастье улыбнулось ему так же, как и остальным; наверное, он богат, как Данглар, и занимает такое же высокое положение, как Фернан; вы видите, один только я остался в нищете, в ничтожестве, позабытый богом.
— «Вы ошибаетесь, мой друг, — сказал аббат. — Нам кажется, что бог забыл про нас, когда его правосудие медлит; но рано или поздно он вспоминает о нас, и вот тому доказательство.
При этих словах аббат вынул алмаз из кармана и протянул его Кадруссу.
— Вот, мой друг, — сказал он, — возьмите этот алмаз, он принадлежит вам.
— Как! Мне одному? — вскричал Кадрусс. — Что вы, господин аббат! Вы смеетесь надо мной?
— Этот алмаз требовалось разделить между друзьями Эдмона. У Эдмона был один только друг, значит дележа быть не может. Возьмите этот алмаз и продайте его; как я вам уже сказал, он стоит пятьдесят тысяч франков, и эти деньги, я надеюсь, спасут вас от нищеты.
— Господин аббат, — сказал Кадрусс, робко протягивая руку, а другою отирая пот, градом катившийся по его лицу, — господин аббат, не шутите счастьем и отчаянием человека!
— Мне знакомо и счастье и отчаяние, и я никогда не стал бы шутить этими чувствами. Берите же, но взамен…
Кадрусс, уже прикоснувшийся, к алмазу, отдернул руку.
Аббат улыбнулся.
— …взамен, — продолжал он, — отдайте мне кошелек, который господин Моррель оставил на камине у старика Дантеса; вы сказали, что он все еще у вас.
Кадрусс, все более удивляясь, подошел к большому дубовому шкафу, открыл его и подал аббату длинный кошелек из выцветшего красного шелка, стянутый двумя когда-то позолоченными медными кольцами.
Аббат взял кошелек и отдал Кадруссу алмаз.
— Вы поистине святой человек, господин аббат! — воскликнул Кадрусс. Ведь никто не знал, что Эдмон отдал вам этот алмаз, и вы могли бы оставить его у себя.
«Ага! — сказал про себя аббат, — сам-то ты, видно, так бы и поступил!»
Аббат встал, взял шляпу и перчатки.
— Послушайте! — сказал он. — Все, что вы мне рассказали, сущая правда? Я могу верить вам вполне?
— Вот, господин аббат, — сказал Кадрусс, — здесь в углу висит святое распятие; там, на комоде, лежит евангелие моей жены. Откройте эту книгу, и я поклянусь вам на ней, перед лицом распятия, поклянусь вам спасением моей души, моей верой в Спасителя, что я сказал вам все, как было, в точности так, как ангел-хранитель скажет об этом на ухо господу богу в день Страшного суда!