Стрелка часов бежала; пистолеты были заряжены; он протянул руку, взял один из них и прошептал имя дочери.
Потом опять положил смертоносное оружие, взял перо и написал несколько слов. Ему казалось, что он недостаточно нежно простился со своей любимицей.
Потом он опять повернулся к часам; теперь он считал уж не минуты, а секунды.
Он снова взял в руки оружие, полуоткрыл рот и вперил глаза в часовую стрелку; он взвел курок и невольно вздрогнул, услышав щелканье затвора.
В этот миг пот ручьями заструился по его лицу, смертная тоска сжала ему сердце: внизу лестницы скрипнула дверь.
Потом отворилась дверь кабинета.
Стрелка часов приближалась к одиннадцати.
Моррель не обернулся; он ждал, что Коклес сейчас доложит ему: «Поверенный фирмы Томсон и Френч».
И он поднес пистолет ко рту…
За его спиной раздался громкий крик; то был голос его дочери. Он обернулся и увидел Жюли; пистолет выпал у него из рук.
— Отец! — закричала она, едва дыша от усталости и счастья. — Вы спасены! Спасены!
И она бросилась в его объятья, подымая в руке красный шелковый кошелек.
— Спасен, дитя мое? — воскликнул Моррель. — Кем или чем?
— Да, спасены! Вот, смотрите, смотрите! — кричала Жюли.
Моррель взял кошелек и вздрогнул: он смутно припомнил, что этот кошелек когда-то принадлежал ему.
В одном из его углов лежал вексель на двести восемьдесят семь тысяч пятьсот франков.
Вексель был погашен.
В другом — алмаз величиною с орех со следующей надписью, сделанной на клочке пергамента:
Приданое Жюли.
Моррель провел рукой по лбу: ему казалось, что он грезит.
Часы начали бить одиннадцать.
Каждый удар отзывался в нем так, как если бы стальной молоточек стучал по его собственному сердцу.
— Постой, дитя мое, — сказал он, — объясни мне, что произошло. Где ты нашла этот кошелок?
— В доме номер пятнадцать, в Мельянских аллеях, на камине, в убогой каморке на пятом этаже.
— Но этот кошелек принадлежит не тебе! — воскликнул Моррель.
Жюли подала отцу письмо, полученное ею утром.
— И ты ходила туда одна? — спросил Моррель, прочитав письмо.
— Меня провожал Эмманюель. Он обещал подождать меня на углу Музейной улицы; но странно, когда я вышла, его уже не было.
— Господин Моррель! — раздалось на лестнице. — Господин Моррель!
— Это он! — сказала Жюли.
В ту же минуту вбежал Эмманюель, не помня себя от радости и волнения.
— «Фараон»! — крикнул он. — «Фараон»!
— Как «Фараон»? Вы не в своем уме, Эмманюель? Вы же знаете, что он погиб.
— «Фараон», — господин Моррель! Отдан сигнал, «Фараон» входит в порт.
Моррель упал в кресло; силы изменили ему; ум отказывался воспринять эти невероятные, неслыханные, баснословные вести.