— Кого? Того почтенного господина, который сидел против нас с красивой гречанкой? Мне хотелось самому узнать, кто они, и я нарочно столкнулся с ними в коридоре. Понять не могу, откуда вы взяли всю эту чертовщину! Это красивый мужчина, превосходно одет, по-видимому, на него шьет наш Блен или Юмани Он несколько бледен, это правда; но вы знаете, что бледность — признак аристократичности.
Франц улыбнулся: Альбер воображал, что у него очень бледный цвет лица.
— Я и сам убежден, — сказал ему Франц, — что страх графини перед этим человеком просто фантазия. Он что-нибудь говорил?
— Говорил, но только по-новогречески. Я догадался об этом по нескольким, исковерканным греческим словам. Надо вам сказать, дорогой мой, что в коллеже я был очень силен в греческом.
— Так он говорил по-новогречески?
— По-видимому.
— Сомнений нет, — прошептал Франц, — это он.
— Что вы говорите?
— Ничего. Что вы тут делали?
— Готовил вам сюрприз.
— Какой?
— Вы знаете, что коляску достать невозможно.
— Еще бы Мы сделали все, что в человеческих силах, и ничего не достали.
— Меня осенила блестящая идея.
Франц недоверчиво взглянул на Альбера.
— Дорогой мой, — сказал Альбер, — вы удостоили меня таким взглядом, что мне хочется потребовать у вас удовлетворения.
— Я готов вам его дать, если ваша идея действительно так хороша, как вы утверждаете.
— Слушайте.
— Слушаю.
— Коляску достать нельзя?
— Нельзя.
— И лошадей тоже?
— Тоже.
— Но можно достать телегу?
— Может быть.
— И пару волов?
— Вероятно.
— Ну, так вот, дорогой мой! Это нам и нужно Я велю разукрасить телегу, мы оденемся неаполитанскими жнецами и изобразим в натуре знаменитую картину Леопольда Робера. Если, для большего сходства, графиня согласится надеть костюм крестьянки из Поццуоли или Сорренто, маскарад будет еще удачнее; она так хороша собой, что ее непременно примут за оригинал «Женщины с младенцем».
— Ей-богу, — воскликнул Франц, — на этот раз вы правы, и это действительно счастливая мысль.
— И самая патриотическая, — она воскрешает времена наших королей-лодырей! А, господа римляне, вы думали, что мы будем рыскать по вашим улицам пешком, как лаццарони, только потому, что у вас не хватает колясок и лошадей! Ну, так мы их изобретем!
— И вы уже поделились с кем-нибудь этим гениальным изобретением?
— С нашим хозяином Вернувшись из театра, я позвал его сюда и изложил ему свои желания Он уверяет, что нет ничего легче, я хотел, чтобы волам позолотили рога, но он говорит, что на это нужно три дня: нам придется отказаться от этой роскоши.
— А где он?
— Кто?
— Хозяин.
— Отправился за телегой. Завтра, может быть, уже будет поздно.