Ведь вы же охотник и оберегермейстер; как вам нравится это — Moli anhelitu?
— Превосходно, ваше величество. Но мой вестник похож на того оленя, о котором вы говорите, ибо он проехал двести двадцать лье на почтовых, и притом меньше чем в три дня.
— Это лишний труд и беспокойство, когда у нас есть телеграф, который сделал бы то же самое в три или четыре часа, и притом без всякой одышки.
— Ваше величество, вы плохо вознаграждаете рвение бедного молодого человека, который примчался издалека, чтобы предостеречь ваше величество. Хотя бы ради графа Сальвье, который мне его рекомендует, примите его милостиво, прошу вас.
— Граф Сальвье? Камергер моего брата?
— Он самый.
— Да, да, ведь он в Марселе.
— Он оттуда мне и пишет.
— Так и он сообщает об этом заговоре?
— Нет, но рекомендует господина де Вильфор и поручает мне представить его вашему величеству.
— Вильфор! — вскричал король. — Так его зовут Вильфор?
— Да, сир.
— Это он и приехал из Марселя?
— Он самый.
— Что же вы сразу не назвали его имени? — сказал король, и на лице его показалась легкая тень беспокойства.
— Сир, я думал, что его имя неизвестно вашему величеству.
— Нет, нет, Блакас; это человек дельный, благородного образа мыслей, главное — честолюбивый. Да вы же знаете его отца, хотя бы по имени…
— Его отца?
— Ну да, Нуартье.
— Жирондист? Сенатор?
— Вот именно.
— И ваше величество доверили государственную должность сыну такого человека?
— Блакас, мой друг, вы ничего не понимаете; я вам сказал, что Вильфор честолюбив; чтобы выслужиться, Вильфор пожертвует всем, даже родным отцом.
— Так прикажете привести его?
— Сию же минуту; где он?
— Ждет внизу, в моей карете.
— Ступайте за ним.
— Бегу.
И герцог побежал с живостью молодого человека; его искренний роялистский пыл придавал ему силы двадцатилетнего юноши.
Людовик XVIII, оставшись один, снова устремил взгляд на раскрытого Горация и прошептал: «Justum et tenacem propositi virum…»[10].
Де Блакас возвратился так же поспешно, как вышел, но в приемной ему пришлось сослаться на волю короля: пыльное платье Вильфора, его наряд, отнюдь не отвечающий придворному этикету, возбудили неудовольствие маркиза де Брезе, который изумился дерзости молодого человека, решившегося в таком виде явиться к королю. Но герцог одним словом: «По велению его величества» — устранил все препятствия, и, несмотря на возражения, которые порядка ради продолжал бормотать церемониймейстер, Вильфор вошел в кабинет.
Король сидел на том же месте, где его оставил герцог. Отворив дверь, Вильфор очутился прямо против него; молодой человек невольно остановился.