— Ваше величество ошибаетесь, — сказал Вильфор, — этот крест офицерский.
— Неважно, возьмите его; у меня нет времени потребовать другой. Блакас, позаботьтесь о том, чтобы господину де Вильфор была выдана грамота.
На глазах Вильфора блеснули слезы горделивой радости; он принял крест и поцеловал его.
— Какие еще приказания угодно вашему величеству дать мне? — спросил Вильфор.
— Отдохните, а потом не забывайте, что если в Париже вы не в силах служить мне, то в Марселе вы можете оказать мне большие услуги.
— Ваше величество, — отвечал Вильфор, кланяясь, — через час я покину Париж.
— Ступайте, — сказал король, — и если бы я вас забыл (у королей короткая память), то не бойтесь напомнить о себе… Барон, прикажите позвать ко мне военного министра. Блакас, останьтесь.
— Да, сударь, — сказал министр полиции Вильфору, выходя из Тюильри. Вы не ошиблись дверью, и карьера ваша обеспечена.
— Надолго ли? — прошептал Вильфор, раскланиваясь с министром, карьера которого была кончена, и стал искать глазами карету.
По набережной проезжал фиакр, Вильфор подозвал его, фиакр подъехал;
Вильфор сказал адрес, бросился в карету и предался честолюбивым мечтам.
Через десять минут он уже был у себя, велел подать лошадей через два часа и спросил завтрак.
Он уже садился за стол, когда чья-то уверенная и сильная рука дернула звонок. Слуга пошел отворять, и Вильфор услышал голос, называвший его имя.
«Кто может знать, что я в Париже?» — подумал помощник королевского прокурора.
Слуга воротился.
— Что там такое? — спросил Вильфор. — Кто звонил? Кто меня спрашивает?
— Незнакомый господин и не хочет сказать своего имени.
— Как? Не хочет сказать своего имени? А что ему нужно от меня?
— Он хочет переговорить с вами.
— Со мной?
— Да.
— Он назвал меня по имени?
— Да.
— А каков он собой?
— Да человек лет пятидесяти.
— Маленький? Высокий?
— С вас ростом.
— Брюнет или блондин?
— Брюнет, темный брюнет; черные волосы, черные глаза, черные брови.
— А одет? — с живостью спросил Вильфор. — Как он одет?
— В синем сюртуке, застегнутом доверху, с лентой Почетного легиона.
— Это он! — прошептал Вильфор бледнея.
— Черт возьми! — сказал, появляясь в дверях, человек, приметы которого мы описывали уже дважды. — Сколько церемоний! Или в Марселе сыновья имеют обыкновение заставлять отцов дожидаться в передней?
— Отец! — вскричал Вильфор. — Так я не ошибся… Я так и думал, что это вы…
— А если ты думал, что это я, — продолжал гость, ставя в угол палку и кладя шляпу на стул, — то позволь тебе сказать, милый Жерар, что с твоей стороны не очень-то любезно заставлять меня дожидаться.