Но либо великан не понял его, либо ему не было дано соответствующих распоряжений, только он снова принялся за свой обед.
Данглар почувствовал себя уязвленным и, не желая больше иметь дело с таким неучем, снова улегся на козьи шкуры и не проронил больше ни слова.
Прошло еще четыре часа; великана сменил другой разбойник. Данглар, которого уже давно мучил голод, тихонько встал, снова приник к дверной щели и узнал смышленую физиономию своего провожатого.
Это был Пеппино, который, по-видимому, решил провести свое дежурство поуютнее: он уселся напротив двери и поставил у ног глиняный горшок, полный горячего душистого турецкого гороха, поджаренного на сале.
Рядом с горшком Пеппино поставил корзиночку с всалетрийским виноградом и бутылку орвиетского вина.
Положительно, Пеппино был гурман.
При виде этих аппетитных приготовлений у Данглара потекли слюнки.
«Посмотрим, — сказал себе пленник, — может быть, этот окажется сговорчивее».
И он легонько постучал в дверь.
— Иду, иду, — сказал разбойник по-французски, ибо, бывая в гостинице Пастрини, он научился этому языку.
Он подошел и отпер дверь.
Данглар узнал в нем того человека, который так неистово кричал ему:
«Убери голову!» Но теперь было не до упреков; наоборот, он скорчил самую любезную мину и сказал с самой вкрадчивой улыбкой:
— Простите, сударь, но разве мне не дадут пообедать?
— Как же, как же! — воскликнул Пеппино. — Неужели вы, ваше сиятельство, голодны?
— Это «неужели» бесподобно! — пробормотал Данглар. — Вот уже сутки, как я ничего не ел.
— Ну, разумеется, сударь, — прибавил он громко, — я голоден и даже очень.
— И ваше сиятельство желает покушать?
— Немедленно, если только возможно.
— Ничего пет легче, — сказал Пеппино, — здесь можно получить все что угодно; конечно, за деньги, как это принято у всех добрых христиан.
— Само собой! — воскликнул Данглар. — Хотя, по правде говоря, если вы держите людей в заключении, вы должны были бы по меньшей мере кормить их.
— Нет, ваше сиятельство, — возразил Пеппино, — у нас это не принято.
— Это довод неосновательный, но не будем спорить, — отвечал Данглар, который надеялся любезным обращением умилостивить своего тюремщика. Так велите подать мне обед.
— Сию минуту, ваше сиятельство; что вам угодно?
И Пеппино поставил свою миску наземь, так что шедший от нее пар ударил Данглару прямо в ноздри.
— Заказывайте, — сказал он.
— Разве у вас тут есть кухня? — спросил банкир.
— Как же? Конечно, есть. И великолепная!
— И повара?
— Превосходные!
— В таком случае цыпленка, или рыбу, или какую нибудь дичь; все равно что, только дайте мне поесть.