– И что же? – спросил Морвель.
– Снимите копию с этого письма, – ответила Екатерина.
Морвель беспрекословно повиновался.
– А теперь, – сказала Екатерина, – отдайте эти письма какому-нибудь сообразительному человеку: пусть одно из них он отдаст барону де Сов, а другое обронит в Луврских коридорах.
– Не понимаю, – сказал Морвель. -Екатерина пожала плечами.
– Вы не понимаете, что, получив такое письмо, муж рассердится?
– По-моему, ваше величество, во времена короля Наваррского он не сердился!
– То, что сходит с рук королю, может не сойти с рук простому кавалеру. А кроме того, если не рассердится он, то за него рассердитесь вы.
– Я?
– Конечно! Вы возьмете с собой четверых, если надо – шестерых человек, наденете маски, вышибете дверь, как будто вас послал барон, захватите влюбленных в разгар свидания и нанесете удар именем короля. А наутро записка, затерянная в одном из Луврских коридоров, и найденное какой-нибудь доброй душой письмо засвидетельствуют, что это была месть мужа. Только по воле случая поклонником оказался король Наваррский. Но кто же мог это предвидеть, если все думали, что он в По?
Морвель с восхищением посмотрел на Екатерину, поклонился и вышел.
В то время как Морвель выходил из дворца Суасон, г-жа де Сов входила в домик у Круа-де-Пти-Шан.
Генрих ждал ее у приоткрытой двери. Увидев ее на лестнице, он спросил:
– За вами не следили?
– Нет, нет, – отвечала Шарлотта. – Разве что случайно...
– А за мной, по-моему, следили, – сказал Генрих, – и не только прошлой ночью, но и сегодня вечером.
– О Господи! – сказала Шарлотта. – Вы пугаете меня, государь. Если то, что вы вспомнили о вашей прежней подруге, принесет вам несчастье, я буду безутешна.
– Не беспокойтесь, душенька, – возразил Беарнец, – в темноте нас охраняют три шпаги.
– Три? Этого слишком мало, государь.
– Вполне достаточно, если эти шпаги зовутся де Муи, Сокур и Бартельми.
– Так де Муи приехал в Париж вместе с вами?
– Разумеется.
– Неужели он осмелился вернуться в столицу? Значит, и у него есть несчастная женщина, которая от него без ума?
– Нет, но у него есть враг, которого, он поклялся убить. Только ненависть, дорогая, заставляет нас делать столько же глупостей, сколько любовь.
– Спасибо, государь.
– Я говорю не о тех глупостях, которые я делаю сейчас, я говорю о глупостях былых и будущих, – сказал Генрих. – Но не будем спорить: мы не можем терять время.
– Вы все-таки решили уехать?
– Сегодня ночью.
– Вы, значит, покончили с делами, ради которых вы приехали в Париж?
– Я приезжал только ради вас.
– Гасконский обманщик!
– Я говорю правду, моя бесценная! Но оставим воспоминания о прошлом: мне остается два-три часа счастья, а затем – вечная разлука.