К ночи оказались в каком-то городке под Арлем. Сашка был так расстроен тем, что потерял целый день, так голоден, пропылен и измучен… С трудом отыскали они еще открытый ресторанчик. Вошли и сели за стол. Вокруг стоял полумрак, мерцали приглушенные лампы на каждом столике. Подошел официант, протянул меню. И, прежде чем сделать заказ, Саша, превозмогая смертельную усталость, спросил его:
— Какое сегодня число?
— 15-е, месье, — учтиво ответил гарсон.
— 15-е… чего?
— 15-е августа, месье, — чуть подняв бровь, ответил гарсон.
— А где мы? — спросил Сашка, и в этот момент как бы увидел себя и Веру со стороны, как их видит этот молодой человек. Он вдруг ясно увидел себя, одновременно испытывая странную слабость и отстраненную ясность.
Гарсон глухо пробормотал название городка…
И тогда Саша понял, что обречен задать следующий вопрос, даже, если официант сочтет его сумасшедшим. Тихо он спросил, глядя в глаза молодому человеку:
— А кто мы? — понимая, что в данную минуту тот ответит на этот вопрос точнее, чем он сам.
— КАК ВЫ ОТНОСИТЕСЬ К МАНЕРЕ «ТИПИЗИРОВАТЬ» НАЦИИ (ВРОДЕ РУССКОЙ ЛЕНИ ИЛИ НЕМЕЦКОГО ПЕДАНТИЗМА). НАСКОЛЬКО, ПО-ВАШЕМУ, ПОДОБНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ ИМЕЮТ ОТНОШЕНИЕ К РЕАЛЬНОСТИ?
— Я, все-таки, литератор. Любой писатель для своей прозы выдернет из толпы как раз таки нетипичный случай… Живя в Израиле уже много лет и наблюдая всю невообразимую этническую пестроту одного единственного народа, я давно зареклась «типизировать» народы другие. Хотя, допускаю, что понятие «национальный тип» тоже не из воздуха взялось. Если меня с завязанными глазами переместить во сне в какую-нибудь страну, вывести на площадь и снять повязку с глаз, я минуты через две уже определю, что это за страна. И не только по языку, а по тому, как двигается толпа, как припарковывают автомобили, как улыбаются… понимаете, толпа — самое важное в пространстве страны, она и создает это пространство — миллионами выдохов, эманации. Из этого бывает соткан воздух в разных местах. И это вполне ощутимая вещь. Это и архитектуры касается. Всякий народ веками создавал себе пространство для жизни, сообразуясь со своими предпочтениями. Так и выковывался национальный тип… который сплошь и рядом выбивается из общих правил.
Поразительные бывают «осечки».
Однажды наша приятельница поехала в Лондон со своей маленькой внучкой. У Букингемского дворца они увидели в будке пожилого роскошного двухметрового гвардейца: седые, подкрученные кверху усы, окладистая белоснежная борода — холеное холодное лицо истинного британца. Маленькая израильтянка подбежала к будке и по-английски воскликнула с присущей израильским детям нетерпеливой прямотой: