– Сеньор, обратитесь к моему отцу, – еле слышно молвила донья Флора.
– Сегодня – я ваш отец, и я отдаю вашу руку гонцу любви, – произнес король.
Все еще так и стояли – тремя группами, когда со стороны Ворот правосудия раздался топот копыт, и появился всадник, покрытый пылью, – дон Карлос по его одеянию тотчас же узнал германского дворянина. Всадник размахивал пергаментом и кричал:
– Где король? Где же король?
Тут сам дон Карлос смертельно побледнел, словно из судьи превратился в подсудимого.
Всадник продолжал спрашивать:
– Где король, где же король?
Толпа расступилась перед ним.
Король сделал несколько шагов вперед и твердым голосом, хотя его побледневшее лицо выражало мучительную тревогу, заявил:
– Король перед вами!
Конь встал как вкопанный, дрожа всем телом, его сильные ноги подгибались от напряжения. Все ждали, затаив дыхание.
Всадник поднялся на стременах и провозгласил:
– Слушайте все, все, кто здесь присутствует! Слушай, Гранада! Слушай, Бургос! Слушай, Вальядолид! Слушай, вся Испания! Слушай, вся Европа! Весь мир, слушай! Слава Карлу Пятому, только что избранному императором. Слава царствованию его! Слава его сыну и сынам его сынов!
Он спешился, пал на колени и протянул королю пергамент, гласивший, что дон Карлос избран на императорский престол Германии.
Дон Карлос взял пергамент дрожащей рукой и заговорил, но в голосе его не чувствовалось никакого волнения – как всегда, он был бесстрастен:
– Благодарю вас, герцог Баварский! Я не забуду, что именно вы сообщили мне эту великую новость.
А когда толпа стала громко повторять: «Слава Карлу Пятому! Слава его сыну! Слава сынам его сынов!» – император изрек, воздевая руки к небу:
– Сеньоры, слава господу богу, ибо велик только он!