За иллюминаторами стемнело, и Николь едва различала внизу сибирские снега. Тайга и зима проплывали под ней… в пятидесяти тысячах футов. Сверхзвуковой самолет начинал замедлять свой полет, принимая курс на юг — к Владивостоку и Японским островам. Николь зевнула. После трехчасового сна трудно будет провести на ногах целый день. В Японию они прибывают утром, в десять часов, но дома в Бовуа, в долине Луары неподалеку от Тура, дочь ее, Женевьева, будет спать и спать, и только через четыре часа будильник поднимет ее в семь утра.
В спинке кресла перед глазами Николь включился видеомонитор, напоминая, что до приземления в транспортном центре Кансай осталось всего пятнадцать минут. Очаровательная молодая японка напомнила желающим, что следует поторопиться с заказами гостиниц и транспорта. Николь включила систему связи, встроенную в ее кресло, — вперед выдвинулась тонкая прямоугольная панель с небольшой клавиатурой и маленьким дисплеем. Меньше чем за минуту она оплатила проезд в Киото и троллейбус до отеля. Деньги снимались с универсальной кредитной карточки, для этого ей нужно было только точно назвать свой код — девичье имя матери, Анави Тиассо. Когда она закончила, из одного торца пульта выдвинулся небольшой листок бумаги с напечатанным текстом — номерами поезда и троллейбуса, временем прибытия и отбытия. В отеле она окажется в 11:14 по японскому времени.
Пока самолет заходил на посадку, Николь обдумывала причины, вдруг побудившие ее отправиться за треть пути вокруг света. Всего лишь двадцать четыре часа назад она собиралась провести сегодняшний день дома и после бумажной работы заняться языком с Женевьевой. Начинались праздничные каникулы, и, если не брать во внимание дурацкую вечеринку в Риме в последний день года, Николь могла считать себя свободной до 8 января, когда ей следовало явиться на „Низкоорбитальную станцию-3“. Но прошлым утром, сидя дома в своем кабинете, она, как всегда, просматривала результаты биометрии, полученные во время последней серии испытаний, и обнаружила кое-что любопытное. Она проверяла давление и параметры сердцебиений у Ричарда Уэйкфилда во время изменения тяготения и установила ничем не объяснимое, на ее взгляд, резкое увеличение частоты пульса. Для сравнения Николь решила воспользоваться параметрами кровообращения доктора Такагиси, учитывая, что они с Ричардом были заняты одним и тем же делом.
Но обнаруженное в записях сердечной деятельности Такагиси удивило ее куда больше. Диастолическое расширение сердца профессора из Японии выявило едва ли не патологические аномалии. Но зонд не выдавал предупреждений. Что случилось? Неужели система Хакамацу способна давать сбои?