– Прекрасно! Это все, что мне нужно.
– Вам его принесут.
– В добрый час. Я не желаю ходить голым, это, кажется, вполне естественно.
Ему принесли одежду, но явно порванную во многих местах.
– Ого! – сказал Шико. – На вашей лестнице порядочно гвоздей. Чертовские ветры, ей-ей! Но возвращено по-хорошему. Как я мог вас заподозрить? У вас же такое честное лицо.
Хозяин любезно улыбнулся и сказал:
– Но теперь-то, я думаю, вы опять ляжете спать?
– Нет, спасибо, я достаточно выспался.
– Что же вы будете делать?
– Вы мне, пожалуйста, одолжите фонарь, и я снова займусь чтением, – ответил так же любезно Шико.
Хозяин ничего не сказал. Он подал фонарь и ушел.
Шико снова приставил шкаф к двери и опять улегся в постель.
Ночь прошла спокойно, ветер утих, точно шпага Шико пронзила мех, в котором он был запрятан.
На заре посланец спросил свою лошадь, оплатил расходы и уехал, думая про себя:
«Увидим, что будет сегодня вечером».
Глава 4.
КАК ШИКО ПРОДОЛЖАЛ СВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ И ЧТО С НИМ СЛУЧИЛОСЬ
Шико все утро хвалил себя за то, что он, как нам удалось убедиться, не потерял спокойствия и терпения в ночь испытаний.
«Но, – подумал он, – нельзя дважды поймать старого волка в ту же западню; значит, для меня наверняка изобретут какую-нибудь новую чертовщину: будем держаться настороже».
Следуя этим чрезвычайно осторожным соображениям, Шико совершил в течение дня путешествие, которое даже Ксенофонт счел бы достойным обессмертить в своем «Отступлении десяти тысяч».
Каждое дерево, каждая неровность почвы, каждая стена служили ему наблюдательным пунктом и естественной крепостью.
По дороге он даже заключил несколько союзов, если не наступательных, то, по крайней мере, оборонительных.
Действительно, четыре бакалейщика-оптовика из Парижа, ехавшие заказывать котиньякское варенье в Орлеане и сухие фрукты в Лиможе, удостоили принять в свое общество Шико, который назвался обувщиком из Бордо, возвращающимся по окончании дел домой. А так как Шико, гасконец по происхождению, переставал говорить с акцентом только тогда, когда это было особенно необходимо, он не внушил своим спутникам никаких подозрений.
Их отряд состоял, следовательно, из пяти хозяев и четырех приказчиков бакалейных лавок. И в количественном отношении, и по своему воинскому духу он заслуживал, чтобы о ним считались, если учитывать воинственные нравы, распространившиеся среди парижских бакалейщиков после организации Лиги.
Мы не станем утверждать, что Шико чувствовал чрезмерное уважение к храбрости своих спутников, но, конечно, права пословица, утверждающая, что у трех трусов меньше страха, если они вместе, чем у одного храбреца, если он один.