– Что угодно, сударыня?
– Наши друзья предупреждены?
– Какие друзья?
– Члены Лиги.
– Боже упаси, сударыня! Предупреждать буржуа – это значит бить в набат на колокольне собора Нотр-Дам. Как только все будет сделано, то прежде, чем кому-либо это станет известно, у нас будет возможность послать пятьдесят курьеров, но тогда пленник будет надежно заперт в монастыре, и мы сможем защищаться против целой армии. Если это будет нужно, мы тогда, ничем не рискуя, можем кричать со всех крыш: Валуа принадлежит нам!
– Ну-ну, вы ловкий и осторожный человек, Мейнвиль, и Беарнец имеет основания называть вас Менлиг (руководитель Лиги), я как раз собиралась сделать то, что вы говорите; но это как-то смутно брезжило у меня в уме. Вы знаете, как велика моя ответственность, Мейнвиль, вы знаете, что никогда, ни в какие времена ни одна женщина не предприняла и не завершила дела, подобного тому, о котором я мечтаю.
– Я это хорошо знаю, сударыня, поэтому и трепещу, давая вам советы.
– Итак, подведем итоги, – властно продолжала герцогиня, – монахи спрятали под рясами оружие?
– Так точно.
– Люди, вооруженные шпагами, на дороге?
– Сейчас они уже должны быть там.
– Горожане будут оповещены после события?
– Это дело трех курьеров; в десять минут Лашапель-Марто, Бригар и Бюсси-Леклер будут оповещены, а они, в свою очередь, предупредят других.
– Прежде всего прикажите убить двух болванов, они ехали по обеим сторонам кареты, это даст нам возможность рассказывать о событии так, как будет для нас выгоднее.
– Убить этих бедняг! – сказал Мейнвиль. – Вы считаете, что необходимо их убить, сударыня?
– Например, Луаньяка? Нечего сказать, потеря!
– Это доблестный воин.
– Негодяй, сделавший карьеру; точно так же, как другой верзила, который ехал слева, чернявый, со сверкающими глазами.
– Ну, этого мне не так жалко, я его не знаю; но я согласен с вашим мнением, сударыня, у него достаточно неприятный вид.
– Значит, вы отдаете его мне? – сказала, смеясь, герцогиня.
– О, охотно, сударыня.
– Очень вам благодарна.
– Бог мой, сударыня, я ведь не спорю с вами. Если я что и сказал, то лишь ради вашего доброго имени и ради чести той партии, к которой мы принадлежим.
– Хорошо, хорошо, Мейнвиль, всем известно, что вы человек добродетельный. Если понадобится, вам можно даже выдать в этом свидетельство. К этому делу вы не будете иметь никакого отношения; они, как защитники короля, падут, защищая его. Я только поручаю вашему вниманию этого молодого человека.
– Какого молодого человека?
– Который только что был здесь. Посмотрите, действительно ли он ушел, не шпион ли это, подосланный нашими врагами.