Но Эпернон о них отлично знал из сообщения, сделанного ему Никола Пуленом. Поэтому, когда Луаньяк доложил своему начальнику:
– Сударь, дорога свободна.
Д'Эпернон ответил ему:
– Хорошо. Король повелел, чтобы Сорок пять построились тремя взводами – один впереди, два других по обе стороны кареты. Всадники должны держаться достаточно близко друг от друга, чтобы выстрелы, если они будут, не задели карету.
– Слушаюсь, – ответил Луаньяк со своей солдатской невозмутимостью. – Но какие могут быть выстрелы – раз нет мушкетов, не из чего будет стрелять.
– А у монастыря, сударь, вы прикажете еще теснее сомкнуть ряды.
Этот разговор был прерван движением, возникшим на лестнице.
Это спускался готовый к отъезду король; за ним следовало несколько дворян. Среди них Сент-Малин узнал Эрнотона, и сердце его при этом, естественно, сжалось.
– Господа, – спросил король, – мои храбрые Сорок пять в сборе?
– Так точно, сир, – сказал д'Эпернон, указывая на группу всадников, вырисовывающуюся под сводами ворот.
– Распоряжения отданы?
– И будут выполнены, сир.
– В таком случае поедем, – сказал его величество.
Луаньяк велел дать сигнал «по коням».
Произведенная тихо перекличка показала, что все сорок пять – налицо.
Рейтарам поручено было стеречь людей Мейнвиля и герцогини и запрещено под страхом смерти заговаривать с ними. Король сел в карету и положил возле себя обнаженную шпагу.
Господин д'Эпернон произнес свое «тысяча чертей» и с лихим видом проверил, легко ли его шпага вынимается из ножен.
На башне пробило девять. Карета и ее конвой тронулись.
Через час после отъезда Эрнотона г-н де Мейнвиль все еще стоял у окна, откуда, как мы видели, он пытался, хотя и тщетно, проследить в темноте, куда направился молодой человек. Однако теперь, после того как прошел этот час, он был уже не так спокоен, а главное, склонялся к тому, чтобы надеяться на помощь божию, ибо начал думать, что от людей помощи не будет.
Ни один его солдат не появлялся; лишь изредка слышался на дороге топот коней, галопом мчавшихся в сторону Венсена.
Заслышав этот топот, г-н де Мейнвиль и герцогиня пытливо вглядывались в ночной мрак, надеясь узнать своих людей, выяснить, хотя бы отчасти, что происходит, или узнать причину их опоздания.
Но топот затихал, и вновь наступала тишина.
Вся эта езда по дороге мимо них вызвала в конце концов у Мейнвиля такое беспокойство, что он велел одному из людей герцогини выехать верхом на дорогу и справиться у первого же кавалерийского взвода, который ему повстречается.
Гонец не возвратился.
Видя это, нетерпеливая герцогиня со своей стороны послала другого, но он не вернулся так же, как и первый.